Атаман. Гексалогия
Шрифт:
Я бился наравне со всеми. Противник мне попался опытный, верткий, и сабля его была тяжелее, отбивать удары было не просто. Как я пожалел, что, став воеводой, не взял вторую саблю. А нож? Я забыл про нож, висевший у меня на поясе. Отбивая атаки правой рукой, мне удалось левой вытащить нож, подаренный мне настоятелем. Улучив момент, когда противник мой повернулся боком, приоткрыв незащищенную шею, я сильным броском вогнал ему в шею нож. Наверное, силу применять было излишним. Всадник замер на лошади, руки его упали, изо рта пошла
Тут же на меня кинулся здоровенный лях на такой же крупной лошади.
– Гэй, гэй, рубиць маскву! – налетел на меня верзила с перекошенным от злобы лицом. В руке у него была булава, и мне пришлось бы очень туго – ведь щита у меня не было. Здоровяк взмахнул булавой и неожиданно осел, потом завалился на шею лошади. В спине, промеж лопаток, у него засел боевой топор. Кто его метнул, я в горячке боя разглядеть не смог, но ратник тот мне жизнь спас. Я невольно выдохнул воздух – пронесло. От удара булавой щит в щепки разлетается; саблей прикрыться можно, ослабить удар, но полностью парировать удар невозможно.
Ратники были в крови, и различить кто где можно было только по шлемам да нагрудным кирасам – у поляков они были, в отличие от нас.
Крики сражающихся всадников перекрыли дикие вопли. «Хура-а! Уракша-ай!» Э-э, да здесь и татары! Я едва успевал разворачивать коня, отбиваясь саблей слева, справа. «Хур-р…» – прервал саблей визг татарина Федор, очумело крутившийся рядом со мной. А слева в предсмертной агонии билась лошадь, подмяв под себя бородатого богатыря с обнаженной головой – смятый шлем откатился в сторону. Валы полуживых и мертвых мешали сражаться.
Впереди взревела труба. Я осмотрелся. Понять, где передний край, где тыл, было просто невозможно. И чья труба ревела, подавая сигнал – наша или ляшская? Сражение продолжалось, и даже если сигнал подавался ляхам для отхода, выйти из боя было просто физически невозможно.
Рука устала, и кисть уже скользила по рукояти сабли, мокрой от крови.
Но вот произошел перелом: ляхи дрогнули, стали сдаваться.
Полегло с обеих сторон народу – тьма! По лугу, ставшему в одночасье полем брани, проехать на лошади или пройти пешим было невозможно, чтобы не наступить на чью-то руку или ногу.
После битвы собрали оружие у павших с обеих сторон, захоронили своих убитых в братских могилах, коих вырыть пришлось не одну. Вернулись под Опочку с намерением уже оттуда, как с базы, освободить Велью и Воронич, но литвины, уже прослышавшие о поражении своего войска иод Опочкой и устрашенные появлением большой русской рати, и сами бежали, бросив пушки, пищали и обозы.
Трофеи наши были велики. Пушки и огненный припас отошли в Пушечный приказ, все остальное было поделено меж боярами. Мне с похода досталось не очень много – три подводы, но жребию.
Сдав
ГЛАВА VIII
Погода как будто ждала нашего возвращения. На следующий день зарядили дожди, подул северный ветер, похолодало.
Выйдя на крыльцо, под навес, я вдохнул свежего воздуха. Было ощущение, что недалеко уже лежит снег – воздух был очень уж бодрящим, а при выдохе шел пар изо рта. Вовремя успели!
А в доме тепло, уютно, пахнет свежеиспеченными пирогами с вязигой. Только скучно как- то. Я же по натуре – человек деятельный, мне в движении быть надо, делать что-то. Пожалуй, как исключение – то редкое время, когда мне необходимо полежать на кушеточке – это когда возникает необходимость что-то серьезно обдумать. Лежа мне думалось лучше – может быть, потому, что я не отвлекался и мог сосредоточиться.
Вернувшись с крыльца, я прошел в кабинет. Было над чем подумать. Вот, к примеру, почему у поляков полно полевых пушек на колесном ходу, и калибры у этих пушек мощные? А на Руси пушки в основном в крепостях стоят, на тяжелых станинах. Неповоротливые, калибр маловат. У неприятеля учиться надо, если есть чему.
Я размышлял о наших промахах, об устаревшем вооружении. Почему у бояр луки, а не пищали? Да, лук стреляет дальше и точнее, но в ближнем бою преимущество за пищалями. Много возникало вопросов.
Когда я был простым боярином и отвечал только за свой десяток, я его учил, и я же отвечал за оружие. Холопу что? Вручил боярин саблю или копье – им и будет воевать. Сам холоп, будь он хоть трижды семи пядей во лбу, ничего себе из оружия не купит – деньги нужны, и порой немалые.
Но, став воеводой и поучаствовав в новом для себя качестве в двух походах, я стал оценивать ополчение по-другому. Не привыкли бояре новое осваивать, коли их деды и отцы с луком и мечом воевали. Они воевали – стало быть, и мы так будем.
И организация боя хромает. Тут и у татар поучиться не грех. Почему русские в походе идут, как правило, одной колонной? И построение незыблемое – сначала яртаул, затем Передовой полк, затем – Правой руки полк, затем – Большой, за ним – полк Левой руки, и замыкает колонну Сторожевой полк. По моему разумению, идти к месту боя надо минимум тремя колоннами и разными дорогами. Меньше ныли, которая Демаскирует, легче лошадей кормить – трава после прошедших впереди полков почти вся съедена, движение быстрее, территория охвачена больше. Да и лазутчики вражеские обмануты будут. Покажется им – один полк прошел, а невдомек, что боковыми дорогами еще два идут.