Атаман. Кровь за кровь

Воронин Андрей Николаевич

— Слушай, — прошептал Терпухин, — мне за ка­кую лошадь торговаться?

— Без разницы. Вступишь в игру где-нибудь в се­редине аукциона. Для нас главное — ввязаться. Мы должны отследить весь путь прохождения денег, вы­явить нелегальные корреспондентские счета. Потом уже по нашим следам пойдут специалисты.

— Да, — согласился Терпухин, — сами мы в ны­нешней финансовой чехарде не разберемся. Боюсь, что и среди профессионалов вряд ли найдется дока, кото­рый бы смог докопаться до истины...

— Ты не

думай, — шепнул Бузуев, — неразбериха в этой сфере только мнимая. На самом деле идет мощ­ное отмывание теневых капиталов и оседание их на За­паде. Если заручиться поддержкой вверху, то можно

вывести на чистую воду хоть кого...

— Рангом пониже, да? И неугодных?

— Это уж не наше дело.

— Не пори чепухи, — отмахнулся Бузуев. — Кали­нин не способен на такие финты.

Тем временем объявили первый лот. На середину крытого манежа вывели прекрасную горбоносую кобы­лу. У Терпухина екнуло сердце. «Так это же Мадон­на!» — подумал он, вглядываясь в лошадь. Он даже привстал с места, чтобы получше разглядеть живот­ное. «Точно, Мадонна! Только как она здесь оказа­лась? — завертелись в голове мысли. — Чеченцы уве­ли... А потом?.. Потом произошло то, о чем рассказывал Демидов!»

Аукционщик назвал начальную, довольно низкую цену — всего четыре тысячи долларов. Ни один номе­рок не вырос над головами участвовавших.

«Раз это моя лошадь, — подумал Терпухин, — то по­чему я должен ее упускать?»

Рука Терпухин самопроизвольно дернулась, и он, отмев все благоразумные рассуждения как Бузуева, гак и свои собственные, поднял свой номерок.

Глава 21. Таран

Бузуев толкнул его в бок.

— Ты чего шалишь? — пробормотал он, прикрыв­шись программкой аукциона. — На кой хрен нам эта кобыла?

— Помолчи, — процедил сквозь зубы Терпухин. — Я знаю, что делаю.

— Калинин сидит и глазом не ведет, это не та ло­шадь! — яростно зашептал Бузуев.

Терпухин повернул голову в сторону Калинина, одетого в штатское. Тот и в самом деле не обращал внимания на манеж, равнодушно рассматривая собст­венные ногти.

— Как не та? — прошептал Терпухин. — Ты же го­ворил, что нам все равно, какую лошадь покупать?!

— Не все равно! Ты что, не видишь? Разве за эту лошадь можно отвалить миллион?

Терпухину стало обидно за Мадонну, но он смолчал, не до конца поняв, к чему клонит друг.

Один из участников решился повысить цену.

— Первый лот, — объявил аукционщик, — пять тысяч долларов США — раз, пять тысяч долларов США — два...

Терпухин выкинул свой номерок и выкрикнул но­вую цену лота, прибавив сразу десять тысяч.

— Что ты делаешь? — набросился на него Бузу­ев. — Ты что, хочешь купить целый табун лошадей?

— Валька, это та лошадь,

которая нам нужна! — спокойно произнес Терпухин.

— Сдурел? — словно не слыша его, еще яростнее прошипел Бузуев. — Я сейчас достану свой «бульдог», и ты перестанешь участвовать в этом лоте под страхом смерти!

— Ладно, — сказал Терпухина, вырывая из рук Бузуева программку, — смотри!

Слегка прикрывшись программкой, Юрий свистнул. Лошадь застригла ушами. Тогда Терпухин крикнул:

— Мадонна!..

Услышав кличку, лошадь вскинула голову и ти­хонько заржала. Пораженный Бузуев уставился на Терпухина.

— Я тебе потом все объясню, — шепнул Юрий,

— пока продолжим торговаться.

Девятнадцатый номер опять перебил цену. Когда дошли до трехсот тысяч долларов, Бузуев шепнул:

— Ты прав, этот девятнадцатый — человек Калипина.

— Триста двадцать пять тысяч! — вдруг объявил «девятнадцатый».

— Все, мы пропали, таких денег у нас нет, — упав­шим голосом произнес Бузуев.

— Но ты же утверждал, — взглянул на него Терпу­хин, — что у нас ровно триста пятьдесят тысяч?

— Ты что, Ильфа и Петрова не читал? — невозму­тимо ответил Бузуев.

— Первый лот, — объявил аукционщик, — триста диадцать пять тысяч долларов США — раз, триста двадцать пять тысяч долларов США — два! Кто даст Польше? Ну-ка, есть ли у нас более отважные? Триста двадцать пять тысяч долларов США — я не слышу ва­ших предложений! — тянул аукционщик, — три! Про­дано!

Зазвучали аплодисменты.

— Вот это да! Такая завалящая коняга, а цену за­гнали за триста тысяч... — оживленно обсуждали ре­зультат первого лота участники аукциона. — Лошадь ведь так себе, зад слегка провисает... Тут что-то не так. Уж не подставные ли это игроки?

— Нет-нет, — убежденно сказал Терпухин незна­комому ценителю лошадиных красот, — с задом у нее все в порядке.

— Так чего же не надбавили?

— Просто эта лошадь не про нашу честь, — бурк­нул Терпухин.

Аукционщик хлопнул деревянным молотком и радо­стно закричал:

— Покупатель номер девятнадцатый становится владельцем прекрасной лошади, единственной и непо­вторимой!

— Пошли прочь отсюда, — вздохнул Бузуев.

В лимузине Бузуев нервно закурил сигарету и со злостью буркнул:

— Что делать будем?

— Как что? У нас все деньги при себе. Поедем туда, куда ты вчера по пьяной лавочке предлагал...

— И у тебя хватает мужества говорить мне об этом?

— Конечно, хватает. Ты видел, сколько журналис­тов нас снимало? Нас запросто вычислят...

— Нас уже вычислили, вот что я тебе скажу, — вздохнул Бузуев. — Я тоже кое-кого вычислил. Эта рожа с девятнадцатым номером — немец. Нет сомнеиия, что это подставное лицо. То, что он уплатил такие деньги за обыкновенную...