Атаман
Шрифт:
— Входи, — крикнула она с кухни, — не заперто.
Сашка несмело переступил порог и остановился, привалившись к косяку. Он тяжело дышал, как будто только что перевернул несколько тяжелых мешков, на исхудавшем лице разлилась болезненная бледность. Нинка выглянула в дверной проем.
— Ты? Ну, проходи, раз
Сашка громко выдохнул и смущенно прокашлялся.
— Нин, ты это. — Он пошарил глазами под ногами. — Помру я, наверное. Не дождусь аистов, видно. Так ты это. Это гнездо, когда они поселятся, пусть уж будет Колькино, ладно, а если вдруг второе они заведут, ты уж того, скажи всем, чтоб Сашкиным назвали. Все, какая-никакая память будет. — Он поднял мутный наполненный робкой надеждой взгляд на Нинку.
— Ну, — растерялась она, — я то что, не против. Скажу. Трудно что ли. Да только ты что-то рано помирать собрался.
Сашка словно не слышал ее.
— Спасибо, Нин. — Он сглотнул комок и вытер ладошкой побежавшую по небритой щеке каплю. — Спасибо большое.
— Да не за что, — отозвалась Нинка.
От ее минутной растерянности не осталось и следа. Она двинулась на Сашку высокой грудью:
— У тебя все?
Сашка молча развернулся и вышел в сени.
Нинка прикрыла за ним дверь и, размышляя, зачем Сашке сдались эти аисты, вернулась на кухню. Так ничего и не решив, она полезла в шкаф и загремела посудой.
Дня через три сестра, приехавшая на выходные проведать Сашку, обнаружила брата мертвым. Он лежал на полу у окошка на спине, улыбка застыла на разгладившимся лице.
Через несколько дней после похорон крупная белая птица, раскачивая в воздухе длинными ногами и тормозя крыльями, опустилась на колесо. Тетка Валя как раз проходила по улице в школу. Уже по привычке
— Прилетел-таки.
Птица потопталась немного, словно проверяя платформу на прочность, огляделась, и слегка согнув голенастые ноги, оттолкнулась от плотного воздуха крылом.
Часа через два на колесо опустились уже два аиста: он и она. Вечером беломестненцы с ближних и даже с некоторых дальних улиц собрались на дороге понаблюдать за птицами, которые, не обращая внимания на собравшихся людей, легко поднимали на вершину столба тонкие веточки — строили гнездо. Вспоминали Кольку и Сашку и жалели, что ни тот, ни другой ни дожил до этого дня. Нинка, не удержавшись, всплакнула. Тетка Валя погладила ее по широкой спине:
— Ниче, не переживай сильно, вот какую память о себе мужик-то оставил. А домов скоко его по деревне стоят — вечную память заслужил.
Нинка утерла торцом ладони короткие слезы и тяжело вздохнула. Аисты уложили на колесо последние веточки и поднялись выше. Сделав круг над людьми, спланировали на болото. И сразу исчезли в высоких камышах.
— Кормиться полетели, — громко предположил кто-то.
Люди потихонечку начали расходиться.
Через месяц пара благополучно вывела трех птенцов.
С тех пор аисты прилетали в Беломестное каждый год. Деревенские светлели лицами, выходя на дорогу у луга, чтобы приветить красивых птиц.
— Колькины, прилетели, видел? — говорили они, встречаясь с кем-нибудь в эти дни.
Через два года после того как мужиков не стало, на соседнем столбе появилось второе гнездо, построенное молодой аистиной семьей. Сельчане, не сговариваясь, назвали его Сашкиным.