Атлант расправил плечи. Книга 1
Шрифт:
* * *
Государственный институт естественных наук находился в штате Нью-Гэмпшир. Здание стояло на склоне одинокого холма, на полпути между рекой и небом. Издали оно походило на одинокий монумент, поставленный в девственном лесу. Его окружали аккуратно высаженные, ухоженные деревья. Дорожки были выложены, как в парке. Отсюда открывался вид на крыши небольшого городка, расположенного в долине в нескольких милях от института. Но в непосредственной близости от здания не было ничего, что могло бы сгладить его величественную строгость.
Белые мраморные стены придавали зданию классическое величие, а прямоугольная композиция
Люди смотрели на это здание через реку с глубоким уважением и думали о нем, как о памятнике живому человеку души столь же благородной, как облик здания. Над входом в институт была высечена надпись: «Неустрашимому Разуму. Неоскверненной Истине». В тихом крыле, в одном из безлюдных коридоров небольшая медная табличка, ничем не отличавшаяся от множества других табличек на дверях кабинетов, гласила: «Доктор Роберт Стадлер».
В возрасте двадцати семи лет доктор Стадлер написал трактат о космическом излучении, который опроверг большую часть теорий, выдвинутых до него. Все научные труды, написанные после выхода этой работы в свет, любые исследования в той или иной степени основывались на его теории. В тридцать лет он был признан величайшим физиком своего времени. В тридцать два года он возглавил кафедру физики в Университете Патрика Генри, в те дни, когда этот университет еще был достоин своей славы. Именно о нем один писатель сказал: «Пожалуй, среди всех явлений вселенной, которые изучает доктор Стадлер, самым чудесным является его мозг». Именно доктор Стадлер однажды поправил студента: «Независимое научное исследование? Первое прилагательное излишне».
В сорок лет, подписывая петицию об учреждении Государственного института естественных наук, доктор Стадлер обратился с воззванием к нации: «Избавьте науку от диктата доллара». Какое-то время этот вопрос оставался нерешенным. Но группе неизвестных ученых удалось без лишнего шума протащить законопроект об учреждении института через длинные коридоры законодательной власти. Принятие этого законопроекта сопровождалось определенной нерешительностью, чувствовались сомнения и обеспокоенность, источник и причину которых никто не мог определить. Но имя доктора Стадлера действовало, как космическое излучение, — оно преодолело преграды. Страна построила величественное здание из белого мрамора в качестве личного подарка одному из величайших ее представителей.
Кабинет доктора Стадлера был невелик и походил больше на кабинет бухгалтера какой-нибудь второразрядной фирмы. Обстановка состояла из неказистого дешевого стола желтого дуба, шкафа для хранения документов, двух стульев и исписанной математическими формулами доски. Сидя на одном из стульев напротив голой стены, Дэгни думала, что в атмосфере кабинета есть что-то вычурное и вместе с тем изящное: вычурное, потому что непритязательность обстановки подразумевала величие хозяина, который мог позволить себе подобный интерьер, не опасаясь, что это отразится на его репутации. Изящество же заключалось в том, что этому человеку действительно ничего не было нужно, кроме той мебели, что находилась в кабинете.
Дэгни несколько раз встречалась с доктором Стадлером на банкетах, которые устраивали видные бизнесмены или ведущие промышленные компании страны по случаю того или иного торжественного события. Она участвовала в этих банкетах очень неохотно и обнаружила, что доктору
— Мисс Таггарт, — сказал он, — вы мне очень интересны. Меня вообще интересует все, что представляет собой исключение из правила. Как правило, я не очень люблю посетителей. Не скрою, я удивлен тем, что очень рад видеть вас. Знаете ли вы, что это такое — почувствовать вдруг, что можно говорить с собеседником свободно, не напрягаясь и не пытаясь выдавить что-то вроде понимания из вакуума?
Доктор Стадлер сидел на краю стола с веселым, непринужденным видом. Он был невысокого роста, но благодаря своей стройности казался молодым, почти по-мальчишески энергичным. По лицу трудно было определить, сколько ему лет, оно было простоватым, но в больших серых глазах светился такой ум, что все остальное не привлекало к себе внимания. Когда он смеялся, в уголках его глаз появлялись морщинки, а в складке губ чувствовалась едва уловимая горечь. Он вовсе не походил на человека, которому уже за пятьдесят. Единственным признаком возраста были седеющие волосы.
— Расскажите мне побольше о себе, — — сказал доктор Стадлер. — Мне всегда хотелось спросить, почему вы избрали карьеру именно в промышленной сфере, ведь это весьма необычно для женщины.
— Я не могу отнимать у вас много времени, доктор Стадлер, — вежливо и деловито сказала она. — Я пришла обсудить с вами вопрос чрезвычайной важности.
Он рассмеялся:
— Вот она, отличительная черта бизнесмена — стремление сразу перейти к делу. Что ж, давайте, давайте. Но не беспокойтесь о моем времени — оно в вашем распоряжении. Так что, вы сказали, вы хотите обсудить со мной? Ах да, металл Реардэна. Я не сказал бы, что информирован о нем наилучшим образом, но если я чем-нибудь могу быть вам полезен… — Он ободряюще махнул рукой.
— Вам известно о заявлении, которое сделал ваш институт относительно металла Реардэна?
Стадлер слегка нахмурился:
— Да, я что-то об этом слышал.
— Вы читали его?
— Нет.
— Это заявление преследует цель не допустить практического применения металла Реардэна.
— Да-да. Это я понял.
— Вы можете сказать мне почему?
Стадлер развел руками. У него были красивые руки — длинные, тонкие, исполненные энергии и силы.
— Я, по правде сказать, не знаю. Это епархия доктора Ферриса. Уверен, у него были на то причины. Вы хотели бы поговорить с ним?
— Нет. Доктор Стадлер, вы знакомы с физическими свойствами металла Реардэна?
— Да, немного. Но скажите, почему это вас так волнует? Искорка интереса вспыхнула и погасла в ее глазах. Все тем же бесстрастным тоном она сказала:
— Я строю новую линию из металла Реардэна, которая…
— Ну конечно же! Я действительно кое-что об этом слышал. Извините, мисс Таггарт, я читаю газеты не так часто, как следовало бы. Так значит, ваша компания строит эту дорогу?
— Существование моей компании зависит от того, будет ли закончено строительство этой новой линии, и у меня есть основания полагать, что от этого зависит и существование всей страны.