Атлантическая премьера
Шрифт:
Нашего вертолета я не углядел – то ли его накрыл прилив, то ли его просто отсюда не было видно.
Следом за мной, наскоро замотавшись в уже высохший чехол и вооружившись «узи», появилась и Марсела. Лодка между тем уже сбавила ход и вошла в небольшую песчаную бухточку.
Из лодки на мелководье, смеясь, выпрыгнули две девушки: ослепительная блондинка в темно-красном купальнике и крепко сбитая, очень коротко подстриженная шатенка в голубом. Они вытащили лодку на песок и начали выгружать из нее пакеты, надувные матрасы, походную газовую
– Как есть хочется! – простонала Марсела шепотом. – Ей-Богу, я их убить готова, лишь бы поесть…
– Грех, грех великий, дочь моя, – пробормотал я тоном капеллана Смитсона, которого в свое время затащили в один из сайгонских борделей и, напоив, как свинью, подложили к одной общеизвестной красавице по кличке Бледная
Спирохета. Впрочем, речь шла не о грехе убийства или о грехе прелюбодеяния. Я имел в виду, что ей не пришлось голодать столько, сколько мне, а потому грех жаловаться на голод.
Тем не менее мы с Марселой скрытно переползли на новую позицию и оказались теперь практически над головами у состоятельных путешественниц. Теперь нам было прекрасно слышно все, о чем они говорили.
– Эта телеграмма тебя огорчила, Синди? – намазывая паштетом ломтик хлеба, произнесла стриженая.
– Да, конечно. Мне кажется, что он не вправе заявлять такое. Я не мешаю ему жить так, как вздумается, – ответила блондинка, прихлебывая кофе, – но это не значит, что он может требовать от меня невозможного и заставлять жить так, как хочет он.
– Попробуй паштет, это невероятно вкусно. И вообще, надо поменьше думать о неприятных вещах, Конечно, жаль, что нельзя оставаться здесь вечно, но неужели мало других островов? Уйдем отсюда на Гран-Кальмаро, там прекрасные пляжи и очень уютные отели, ты развеешься, там масса развлечений.
– Мне не нужны никакие развлечения, Мэри. Мне вполне хватает всего здесь: и пляжей, и моря, и развлечений…
Блондинка взяла свою подругу за руку и прижала ладонь к груди. Стриженая как-то уж очень не по-женски обняла Синди и страстно поцеловала в губы. Ни один мужчина-обольститель не сделал бы это лучше ее.
– Мэри… – расслабленно простонала Синди. – Ты чудо! Ты все понимаешь с полувзгляда… Ну разве этот козел может доставить такую радость?!
Марсела рядом со мной едва не прыснула в кулак:
– Это лесбиянки! – ухмыльнулась она. – Бесплатное секс-шоу!
– Спасибо, я догадался. Но держи язык за зубами. Тихо!
Это было сказано шепотом, но, как видно, какие-то отзвуки долетели до ушей этих извращенок.
– За нами никто не подсматривает? – встрепенулась Синди. – Я, кажется, слышала шепот. Мэри прислушалась и повертела головой.
– Нет, по-моему, тихо. Кому тут быть в такую рань?
Как видно, следом за поцелуем должно было последовать
– Но может быть, кто-то с моря подсматривает! – упорствовала стеснительная Синди.
– Кто? – с явным раздражением проговорила Мэри, указывая на океан. – Смотри: только наша яхта, а с нее подсматривать некому.
Вот это и была та самая тайна, узнав которую я понял, что сейчас любой ценой позавтракаю… Нет, завтракать с лесбиянками я не собирался – до этого еще не дошло, – но вот поживиться с их стола я был очень заинтересован.
– Руки вверх! – я спрыгнул с кучи песка и наставил на обеих свой грозный «Калашников». Следом за мной съехала замотанная в тряпки Марсела.
Визг был такой, что я едва удержался, чтобы не прекратить его автоматной очередью, но ограничился тем, что один раз выстрелил в воздух. Это была заодно и проверка, нет ли кого-нибудь поблизости, в частности, на яхте. Но там никаких движений не последовало, а девицы, убедившись, что автомат стреляет, визжать перестали. И руки подняли, не поленились. Оружия у них не было, и я не стал приказывать Марселе проверить, не спрятан ли пистолет у кого-нибудь в трусиках.
– А ты говорила… – тихо ахнула Синди. – Ну, вот – бандиты…
– Позвольте, – решительно сказала Мэри, держа, однако, руки над головой,
– по какому праву вы влетаете к нам и наставляете оружие? Мы американские граждане!
– Что она сказала? – спросила Марсела. – Я ни черта не поняла! У этих гринго не язык, а тарабарщина.
Надо заметить, что «руки вверх» я кричал по-английски, но с заметным испанским и даже хайдийским акцентом, однако акцент обеих красавиц у меня сомнений не вызвал. Передо мной стояли мои соотечественницы, к тому же уроженки того же штата, что и я.
– Вы хотя бы позаботились о приличных плавках, прежде чем идти на дело! – выкрикнула Мэри.
– Что ты мелешь, – в испуге пробормотала Синди. – Он же убьет тебя!
– Какая разница? Он все равно ни черта не понимает, этот цветной! Это дикарь, он позавчера спрыгнул с ветки, а вчера надел штаны. Правда, с дырками…
«Ба!» – когда я поглядел на свои плавки, то и впрямь устыдился. Они лопнули точно по шву и фактически ничего не скрывали. Срочно передвинув наперед пистолетную кобуру, я, старательно коверкая английский, произнес следующие слова:
– Дело в том, леди, что мы не бандиты. Мы партизаны, которые сражаются против диктатуры Лопеса, который довел страну до полной нищеты и упадка…
– Тем не менее большинство людей в вашей стране не разгуливают в дырявых плавках перед дамами! – нахально перебила Мэри. – А многие даже носят штаны!
– Дело не в штанах, – возразил я, – народ поднялся на борьбу с кровавой проимпериалистической диктатурой, и лучшие его представители ушли в леса, чтобы бороться с оружием в руках за построение нового, справедливого общества… и…