Атлантическая премьера

Влодавец Леонид Игоревич

– Я не интересуюсь тем, что происходит в цитадели империализма, – как можно суше сказал я, вовремя вспомнив, что мне надо иногда говорить что-нибудь коммунистическое.

– Жаль, там бывает много интересного! Ну а после нашего плавания я уже не могла смотреть на него… И это именно тогда, когда он, наконец, заявил, что собирается на мне жениться. Я сказала, что нам с Мэри необходимо еще раз опробовать яхту, но уже не афишируя ничего. И мы поплыли сюда, в Карибское море. Но кто-то из журналистов, конечно, разнюхал и тиснул статейку, где намекнул, что у нас с Мэри – роман.

И вот сегодня утром пришел факс от Джерри, где воспроизведена копия статьи, а также его письмо, где он просит меня опровергнуть писаку, то есть приехать в Нью-Йорк и выйти за него замуж. Мэри готова меня отпустить, но я-то знаю, отчего она так смотрит на вашу девушку. Она хочет, чтобы я стала ее ревновать… Вот дурочка, правда?

– Ладно, – сказал я, – идемте в салон, а то и нас в чем-нибудь заподозрят.

Марсела и Мэри поглядели на нас с интересом, а также с явным подозрением.

– Долго же вы искали трусы! – заметила Марсела и взглядом досконально оглядела и меня и Синди, пытаясь рассмотреть следы прелюбодеяния.

– Успокойся, – сказал я ей, – ты ревнуешь меня так, будто мы с тобой уже лет десять, как обвенчаны.

– Ты ее трахнул? – попросту спросила Марсела.

– А какая тебе разница? – вскипел я. – По-моему, я тебе еще не признавался в любви!

– Значит, трахнул… – с ясно выраженной злобой произнесла Марсела. Я понял, что сейчас она кого-нибудь убьет, если сумеет снять автомат с предохранителя.

– Да брось ты, – сказал я примирительно, – я сейчас безобиднее младенца. Мне надо как следует пожрать, потом с часик поспать, а уж потом, возможно, я на что-то сгожусь.

– Идет! – Марсела тряхнула своей гривой. – Ты обедаешь, а потом мы идем спать!

Да, я забыл, с кем имею дело. Все-таки Марсела была не только «вице-мисс Хайди», но супершлюхой для обслуживания персон высшего ранга, с удостоверением, выданным самим Хорхе дель Браво. За то, что Марсела из дружеских чувств и чувства благодарности собиралась предоставить мне даром, прочие смертные платили большие деньги. Этого нельзя было не оценить.

– Да, но сначала надо покушать.

Синди и Мэри не без опаски прислушивались к нашей весьма экспансивной беседе, хотя, конечно, ни черта не понимали.

– Вы отчитывались перед возлюбленной? – мило, но очень похабненько улыбаясь, спросила Мэри. – В ее глазах я прочла горячее желание нас укокошить.

– Вы не ошиблись, Мэри, но ревность ее напрасна.

– Как знать… – и стриженая гадюка очень зло глянула на Синди. – За то время, что вы разыскивали плавки, можно было сделать очень много…

– Для начала, – сказал я сердито, – мне надо поесть. А уж потом я сам выберу, что мне делать и с кем.

– А может быть, вы уже остановили свой выбор на мне? – не преминула съязвить Мэри.

– А почему бы и нет? – усмехнулся я и сделал замечательную, самую нахальную в своей жизни ухмылку. – А может быть, мне вы и впрямь понравились? Ведь это так прекрасно и оригинально – изнасиловать лесбиянку! Да еще с мужскими наклонностями..

– Вы сперва побрейтесь! – вышла из себя Мэри, и я был доволен не меньше, чем какой-нибудь канонир из пиратского романа, которому повезло

всадить ядро в пороховой погреб неприятеля.

Но побриться мне действительно не мешало. На лице человека, прошедшего канализацию, автогонку, бег по джунглям и хождение по морю вброд, щетина смотрелась вполне естественно, за три дня она уже отросла так, что напоминала зачаток бороды. Но для человека свежевымытого, благоухающего и одетого в свежие, хотя и женские, плавки, такая растительность была неуместна.

– А вы мне одолжите вашу бритву? – осклабился я, так как заметил над верхней губой Мэри заметный черный пушок – от избытка мужских гормонов.

– Я вам одолжу ту, которой я подбриваю пах. Вас устроит?

– Несомненно. А заодно найдите какой-нибудь купальничек для Марселы.

– Вы опять хотите остаться вдвоем?

– Если хотите, сходите втроем, только я хотел бы поесть.

– Возьмите те пакеты, которые мы брали на остров. По-моему, мы забыли их в лодке, на корме.

Кофе, котлеты, сэндвичи, овощи, пирожки и пирожные – я съел с таким удовольствием и так увлекся, что даже не заметил, когда вернулись дамы. Как они там общались с Марселой, не зная испанского, и как Марсела их понимала, не зная английского, – это великая тайна, которую я и по сей день не знаю. Сожрав весь завтрак, я, однако, не насытился.

– Мы уже минут десять наблюдаем за вашей трапезой, – заметила Мэри, – полюбуйтесь, что мы подобрали для вашей крошки…

– Слушай, это блеск! – восхитился я, увидев Марселу в зеленом купальнике, по покрою точь-в-точь таком, какой был у нее на асиенде, когда она меня совращала, но так и не успела из-за нашествия коммандос.

– А то, что под ним? – многообещающе произнесла Марсела, улыбнувшись и ослепив меня своими зубками. Наверно, это излишняя реклама, потому что под купальником оставалось не более одного процента от того, что мне предлагалось.

– Вы так жадно кушали, – сердобольно произнесла Синди, – что нам тоже захотелось. И, наверно, Марсела тоже хочет?

– Конечно, – кивнул я, хотя знал, что для Марселы сейчас главное – совсем не пища.

С помощью стационарного пульта, встроенного в бар, располагавшийся в салоне, Мэри набрала какие-то коды, и меньше чем через пять минут появилась еще куча сэндвичей, пирожных, бананы и мороженое. Я позволил себе раскупорить баночку холодного «Карлсберга», девицы запивали еду кока-колой. Марсела пыталась хранить приличие, но потом начала уминать еду так, что я понял: чревоугодие ей не чуждо, и в этом у них с Марией Магдалиной еще одна общая страсть.

Когда желудок мой почуял насыщение и свистящая пустота в кишках перешла в умиротворенную, блаженную тяжесть, я нашел в себе силы побриться. Это было одноразовое лезвие, и угроза, высказанная Мэри, была лишь маленькой шуткой. Бриться я пошел в ту каюту, где мылся. Даже ополоснув голову и лицо прохладной водой, согнать медленно подступающий сон я не смог. Я даже подумал, что Мэри или Синди подсыпали мне снотворное, но как-то отвлеченно… Я упал на кровать – точно такую же, как та, что была в каюте у лесбиянок, закрыл глаза и провалился в блаженное небытие…