Атлантида: возвращение короля

Комбс Д. К.

Рыба. Она была рыбой в океане и понятия не имела, как это случилось.

— Эмброуз? — спросила она, садясь рядом с ним.

Он посмотрел на нее, приподняв бровь.

— Как ты сделал это со мной?

— Что сделал?

Мари провела рукой по своему телу, гордо указывая на развевающийся хвост. Ее глаза поймали золотистый перелив хвоста, и это снова заставило ее испугаться. Как могло что-то столь прекрасное и в то же время пугающее быть частью ее тела?

В его глазах промелькнуло

понимание.

— Ах, это.

— Да, — сказала она, сжимая губы. — Расскажи мне, как ты это сделал и можно ли это исправить.

Эмброуз отвернулся от нее, давая все ответы, в которых она нуждалась.

— Я отдал тебе частичку себя. Нет способа отменить то, что уже сделано. Время от времени у тебя будет период… — он сделал паузу, щеки потемнели. — Потребность. Мы называем это нуждой женщин. Это происходит только раз в пару месяцев, но это опасное время. Твой хвост снова превратится в ноги, и ты будешь вынуждена выйти на сушу, чтобы оставаться в безопасности.

— Есть небольшой заповедный остров, который Атлантида защищает именно для этого. Туда мы посылаем наших женщин, когда это происходит. Обычно они приводят с собой мужчину для… общения. Только когда ты будешь испытывать нужду, тебе придется оставаться на земле.

Мари уставилась на него.

— То есть ты хочешь сказать, что раз в месяц я буду сходить сума от желания, но это единственное время, когда я смогу вернуть свои ноги?

Эмброуз сглотнул, потирая рукой покрасневшую челюсть.

— Все гораздо… гораздо сложнее, Мари. Думаю, будет лучше, если мы позволим женщине объяснить тебе все это, потому что я не могу…

— Я могу выйти на сушу на пару часов, прежде чем мои ноги вернутся, и они не будут меняться, когда я возбуждена? — прервала она, нуждаясь в разъяснении.

— Пожалуйста, не говори это слово, — сказал он. Его лицо покраснело еще сильнее, превратившись в загорелый помидор. — Но… да. Вот в чем суть. Есть и другие случаи, когда они потенциально могут остаться дольше, но… я не уверен. Атланты никогда не хотели выходить на сушу.

— Больно будет снова измениться? — спросила она, не веря ни единому слову. На каком-то уровне это имело смысл, но Мари заверила себя, что это ее рыбья сторона заставляет ее так думать. Казалось, кто-то бросил ее в Сумеречной зоне и оставил там.

— Ты ничего не почувствуешь, кроме легкого покалывания. Первая трансформация будет единственным болезненным моментом.

Девушка кивнула, потом нахмурилась.

— Но в пещере… Похоже, что тебе было очень больно…

— Прошло две тысячи лет с тех пор, как я был в воде, — напомнил он ей, отводя взгляд, как будто осознание этого было слишком болезненным для него.

Мари на мгновение замолчала, задумавшись. Это… было давно.

Ужасно давно. Две тысячи лет с жестокой, садистской сукой с кошмарной прической, и он, наконец, освободился от нее. А Мари? Она была поймана в ловушку в океане с изгнанным тритоном.

И самое смешное, что чем больше проходило времени, тем больше она начинала верить, что все это реально. Так же реально, как она сама, так же реальна, как ее хвост. Мари не была мертва, она не участвовала ни в каком телешоу, и она не сходила с ума.

Смотря на Эмброуза, она поняла, что все это реально.

Паника охватила ее, прежде чем девушка отпрянула от него. Она не могла находиться рядом с ним. Это была его вина. Он изменил ее, он разрушил ее, и теперь он собирался тащить ее за океан, пока она не умрет.

Боже… Что, если она не умрет? Ему больше двух тысяч лет — значит ли это, что она приговорена к вечности в океане вместе с ним? Этот гигантский, очевидно могущественный тритон, за которым гонится сумасшедшая сука? Этот… сострадательный, молчаливый человек, который был один столько лет?

Тревога покинула Мари в спешке, оставив ее опустошенной. Эмброуз был сострадательным, добрым и нежным. Он ничего не мог поделать с тем, что с ним сделали, и он изменил ее только для того, чтобы спасти ей жизнь. И он дал ей кое-какую полезную информацию…

Например про ее ноги.

Что если она поживет в пляжном домике у океана? Она все еще могла видеть свою семью, все еще могла учиться. Может быть, только репетиторство в течение коротких часов, но она все еще могла делать то, что любила больше всего.

Мари не могла бросить преподавание. Это была ее работа, ее жизнь. Она не могла бросить все это только потому, что круиз затонул и ее жизнь изменилась навсегда. Когда эта мысль пришла ей в голову, она поняла, что рассудок покинул ее — любой здравомыслящий человек уже сошел бы с ума.

Но этот аспект жизни…

У ее семьи были деньги, у нее было более чем достаточно средств в банке, и теперь с Рэем было покончено, он не будет брать ее деньги. А ее братьям будет более чем приятно навестить ее в пляжном домике; они давно хотели научиться серфингу.

Наконец, почувствовав маленькую искорку надежды, она посмотрела на Эмброуза, плывущего впереди нее, собираясь рассказать ему о своем плане.

А потом увидела состояние его спины.

Кровь тянулась за ним, тонкой струйкой сочилась из спины. Ее живот сжался, и Мари бросилась вперед, не обращая внимания на то, сколько мышц было видно из-под кожи, оторванной от его спины.

— Эмброуз! Твоя спина! Боже мой, ты истекаешь кровью. Мы должны остановиться, позаботиться об этом… черт, — прошептала она, хватая его за руку.