Атлантида: возвращение короля

Комбс Д. К.

— Я так понимаю, это будет не сэндвич? — спросила она, вздыхая. Эта история с Акриной напугала ее, так что тот факт, как Мари получала еду, был достаточным поводом для беспокойства. Она, наверное, откусит кусочек от скользкого извивающегося щупальца, и её вырвет.

Мерзость.

— Я не знаю, что такое сэндвич, но могу сказать, что Акрина принесет фрукты. Она неравнодушна к ним, — сказал Эмброуз с нежной улыбкой. То, как он говорил об Акрине, напомнило ей, как говорил о ней ее собственный отец.

«Гениальный

математик, — хвастался он. — К пяти годам она уже умела говорить по-испански и по-французски». Вероятно, это была одной из его любимых тем, которыми он хвастался больше всего. Хотя Мари действительно говорила на трех языках, выучив язык жестов специально для своей преподавательской карьеры, было много других вещей, которые приводили его в восторг. Каждый её детский рисунок висел на холодильнике и каждый выпавший зуб сохранялся.

Слушая, как Эмброуз говорит об Акрине, словно это его дочь, она почувствовала боль в груди. Мари не видела родителей уже несколько недель, хотя они собирались навестить ее перед круизом. Они попали в группу по ликвидации последствий урагана на Гавайях и не смогли просто уехать.

В этот момент девушка почувствовала, как слизь щекочет ей руку. Она задохнулась, едва сдерживая крик, когда поняла, что Акрина вернулась.

— Ты должен научить эту штуку хорошим манерам, — прорычала она, пытаясь заставить свое сердце успокоиться. Существо брыкалось и подпрыгивало как лошадь — или лучше было бы назвать его морским коньком?

— Ей знакомы манеры, — сказал он, защищаясь, когда маленький шар света появился откуда-то позади него. — Акрина не может не быть слишком дружелюбной.

— Ты имеешь в виду надоедливой? — спросила она. Амброуз протянул руку Акрине, и та с радостью подплыла к нему. В ту же секунду, как они коснулись друг друга, с неё попадала груда фруктов.

У Мари отвисла челюсть. Персики, манго и апельсины начали всплывать, находясь в нижней части круга света.

Она быстро схватила персик и манго, глядя на Эмброуза.

— Как она это сделала?

— У тебя есть все, что тебе сейчас нужно? — спросил он, игнорируя ее вопрос.

Девушка кивнула.

— Хорошо. Идти вперед, Акрина. Оставь остальное на потом.

Фрукты перестали плавать, вместо этого они потянулись к Акрине. Один за другим она поглощала каждый фрукт.

— Я понятия не имела, что она может сделать нечто подобное, — сказала Мари, откусывая большой кусок персика. Ожидая, что ее зальет соленой водой, она ощутила только сладость. Кусочек легко скользнул по ее горлу, вероятно, самый вкусный персик, который она когда-либо пробовала в своей жизни.

— Она может многое, — сказал он с гордостью в голосе.

Мари откусила еще кусочек, смакуя каждую сочную каплю.

— Я ведь не получу свою Акрину, правда? Я имею в виду, так как я на самом деле не русалка или как вы себя называете.

— Честно говоря, понятия не имею.

Черт побери, она надеялась, что нет. Или,

по крайней мере, у этого существа не было скользких рук, которые заставляли ее чувствовать себя так, будто кто-то терся раздавленными червями о ее кожу.

Эмброуз продолжал, его голос был глубоким, мелодичным.

— Нас называют Атлантами, но в мифах нас чаще называют русалками и русалами.

Она услышала отвращение и подняла бровь.

— Но, полагаю, тебе это не нравится?

— Нисколько. Это так… по девчачьи. Столько слабости в одном слове. «Атлант» — звучит грозно, — сказал он с гордостью. — Люди тряслись от страха, когда кто-то произносил наше имя. Октопианы устали нападать на нас, и короли других видов остерегались нас.

Мари молча смотрела на него. Густые черные волосы ниспадали на лицо, крепкий подбородок был сжат, глаза блестели от воспоминаний о прошлом. «Теперь все изменилось», — подумала она, не зная, стоит ли ему говорить. Атлантида была мифом в ее мире, и очень немногие люди верили в русалок.

Мари могла только представить, что произойдет, если люди узнают, что русалки существуют. Что бы сделали ее родители? Приняли бы или отвергли? Если их собственная взрослая дочь однажды придет домой и вдруг скажет, что она заражена рыбным соком и будет отращивать хвост каждые два часа, как они отреагируют?

Любовь ее родителей была безусловной, всегда была. Но Мари — нет… У нее не было парня, у нее не было ног — так что же у нее теперь есть?

— Что случилось?

Мари вернулась к реальности, посмотрела на Эмброуза и увидела, что он смотрит на нее с беспокойством.

— Э… все в порядке. Просто задумалась.

— О чем?

— Немногословная рыбка, — пробормотала она и вздохнула. — Что бы я сделала, если бы захотела вернуться на поверхность? Продолжить учёбу, к примеру. Я не могу просто исчезнуть, — сказала Мари.

Когда они плыли по дну океана, она могла поклясться, что видела точно такую же группу кораллов раньше, с точно такой же группой рыб-клоунов… но тогда все выглядело так же.

Это было красиво, завораживающе, но все выглядело одинаково. Ее глаза не были затуманены, как тогда, когда она была «смертной», как называл это Эмброуз. Она могла видеть даже лучше, чем раньше, и каждый сантиметр рифа, который они проплыли, был так похож, что через каждые километры она видела повторение того, что видела всего несколько минут назад.

Они не остановились, чтобы просто поговорить. Нет, каждый раз, когда она хотела передохнуть — выпить воды или еще чего-нибудь, — тритон заставлял ее двигаться дальше. Они были на виду, и Эмброуз хотел, чтобы они убрались отсюда.

— Мари, — медленно произнес он, делая поворот, как будто у него была какая-то внутренняя навигация. — Ты не можешь снова выйти на поверхность…

— Почему? Из-за моего хвоста? — спросила она.

— Как ты думаешь, что случится с тобой, если твой хвост вырастет перед людьми?