Атлантиды моря Тетис
Шрифт:
Мании порождают фобии. И наряду с современной атлантоманией существует ее антипод — атлантофобия, боязнь затронуть в серьезной научной работе вопрос об Атлантиде. Атлантофобы безапелляционно объявляют вопрос просто-напросто «снятым» с повестки дня. Причем с такой уверенностью, будто сами были очевидцами событий, происходивших 12 тысяч лет назад (атлантоманы с той же уверенностью очевидцев утверждают, что Атлантида была).
«Если бы собрать все версии об Атлантиде, такой сборник стал бы неоценимым историческим вкладом в науку о человеческом безумии и фантазии», — сказал еще в прошлом столетии переводчик и комментатор Платона Ф. Сумезиль. Число этих фантастических версий в наши дни значительно увеличилось… И в это же самое время археологи, этнографы,
Но здесь мы от собственно атлантологии переходим, если можно так выразиться, к эгеидологии. Ибо речь пойдет об Эгеиде, о геологической истории Эгейского моря и лежащих в этом море островов.
Часть вторая:
Загадочный мир Эгеиды
«Все, что ведала Эллада,
Только память, только тень,
Только отзвук Дома — Града;
Песнь Гомера, гимн Орфея —
Это голос твой, Эгейя,
Твой, вторично вставший, день!»
Это — Эгеида
Со времен глубокой древности дошла до нас легенда Тесее, который отправился на Крит, чтобы убить Минотавра сказочное чудовище, и освободить Афины от тяжкой дани, наложеннои критянами на эллинов. Тесей благодаря помощи царевны Ариадны победил Минотавра и поспешил с этой радостной вестью на родину, позабыв сменить свои черные паруса на белые — знак победы. Для отца Тесея, которого звали Эгей черный парус был знаком того, что его сын погиб. В отчаяньи бросился Эгей в море и утонул. С тех пор это море зовется в честь отца Тесея Эгейским.
Это, конечно, миф. По мнению ряда филологов, название Эгейского моря восходит к древнегреческому слову «айгос» что значит «волна». Еще более вероятно, что название морю дали не греки, а более древние народы, населявшие берег Эгейского моря много тысячелетий назад. В древней Эгеиде колыбели европейской цивилизации, с давних пор звучало множество наречий и языков. Различные народы вторгались в пределы Эгеиды и оседали здесь навсегда: земли, расположенные в бассейне Эгейского моря — побережье Малой Азии, Греция, Крит Киклады, Спорады и другие острова, — с древнейших времен привлекали людей и своими природными условиями и своим положением в древнем мире. Они лежали на пересечении торговых путей Малой Азии, Египта, Палестины, Финикии вблизи земель, омываемых лежащим к северо-востоку Черным морем и земель, расположенных к западу, — Италии, Сицилии, Мальты Испании, Ливии, Карфагена. Эгеида, по сути дела, являлась центром мира древних. Здесь, на берегах Эгейского моря, родилась античная культура, которой мы обязаны математикой и физикой, традициями классического искусства и западноевропейской философии. Здесь, в Эгеиде, родилось, по всей видимости, искусство мореплавания: археологические раскопки показывают, что на островах Эгеиды и омываемых водами Эгейского моря берегах материковой Греции и шесть, и семь, и восемь тысяч лет назад жили мореходы.
На полуострове Пелопоннес, неподалеку от древних Микен и Аргоса, найдена пещера, где в течение более чем десятка тысячелетий обитали люди. Древнейший слой, открытый археологами, относится к XX тысячелетию до н. э., самый поздний — к III тысячелетию до н. э. Археологи, таким образом получили возможность
Столь раннему развитию мореходства способствовали природные условия. Берега Эллады, омываемые Эгейским морем так же как и острова, лежащие в нем, имеют изрезанную береговую линию. Весь восточный берег Греции состоит из мысов и выступов, далеко вытянувшихся в море. «С каждого из этих концов суши всегда виден какой-нибудь остров или несколько островов, — пишет известный русский историк Р. Виппер в книге «Древняя Европа и Восток». — Доехав до одного из островов, мореход видит еще ряд других, а скоро перед ним открывается на востоке берег Малой Азии, которая вытягивает, точно навстречу Греции, свои мысы и выступы. Острова, которые лежат ближе к Греции, называются Киклады (т. е. лежащие в круге), острова у берегов Малой Азии — Спорады (т. е. разбросанные).»
Эгейское море, продолжает далее Виппер, закрыто со всех сторон: на севере Фракией, на юге островом Крит. «Выезжать из этого моря приходится через проливы: на севере через Геллеспонт (нынешние Дарданеллы), ведущий к Босфору и Черному морю, и на юге по обе стороны Крита: восточный проезд ведет мимо Малой Азии к Египту и Сирии, западный, мимо Пелопоннеса, к Италии, Сицилии и Африке. Похожее на озеро, это море большую часть года покойно, только зимою бывают бури: моряк держит в это время свои лодки в глубоких бухтах, куда не доходит морская непогода.»
Эгеида — колыбель мореплавания и колыбель западноевропейской цивилизации, Эгеида — центр, где пересекаются пути из Европы в Азию… Быть может, истоки легенды об Атлантиде надо искать не за тридевять земель, а в непосредственной близости от Эллады, в бассейне Эгейского моря?
Первым исследователем, кто задал этот вопрос — и постарался найти положительный ответ на него, — был академик Авраам Сергеевич Норов, представитель того племени удивительных людей, которыми так богата Россия.
Гипотеза академика Норова
Норов родился на четыре года раньше Пушкина в дворянской семье. Отечественная война застала его семнадцатилетним прапорщиком, лишь несколько месяцев назад произведенным из юнкеров. Командуя полубатареей, состоящей из двух пушек, юный прапорщик принимает участие в своем первом и последнем бою — Бородинской битве. Он получает тяжелое ранение картечью и лишается обеих ног. Госпиталь, в котором находился Норов, захватывают французы. К счастью, военные нравы прошлого столетия были более гуманны, чем нынешнего. По приказу самого Наполеона за юношей, ставшим инвалидом в семнадцать лет, ухаживает лейб-медик… А вслед за тем в душе Норова происходит переворот, он, по его словам, «становится совсем другим человеком» и решает посвятить свою жизнь не войне, а миру.
Норов пишет стихи и публикует их в журналах. Но на фоне звезд поэтов пушкинской поры его поэтическая звезда сияет не очень ярко. Тогда Норов начинает заниматься иностранными языками. В совершенстве овладев итальянским и древнегреческим, он переводит Данте, Петрарку, Леопарди, Анакреонта. В 1821 году Норов совершает свое первое путешествие в Германию, Францию и Италию — родину поэтов, которых он переводил. Он осваивает, помимо итальянского, древнегреческого и французского (который для него, как и для других дворян начала XIX века, был не иностранным, а вторым языком), немецкий, английский, испанский, древнееврейский, чешский, польский и другие славянские языки. Вернувшись из вояжа, Норов выпускает двухтомный труд о своем путешествии.