Атланты. Книга первая
Шрифт:
– А и приеду.
– А и приезжай.
– Данчик, ты отпустишь Крегулю дней на десять ?- обратилась Синеока к монарху.- А то найди ему дело какое-нибудь в тех краях.
–
– Вот именно,- поддакнула Альбина.- Не хватало ещё здесь о делах разговаривать. Давайте лучше споём.
И они пели. Песни были разные: славянские и местные, новые и старые. Спели даже две про Дана. Сам герой, правда, петь отказался, зато вставлял по ходу дела разные замечания.
– Кривень-то нашёл себе бабу,- сообщил ему Медвежа.- Представляешь ? Жила у нас одна, кто-то там пустил слух, будто она ведьма. Случилось однажды, что община хотела её выгнать, да Кривень вступился. А он когда лютый, с ним лучше не шутить.
– Ну да,- отозвался Ратибор.- А если ещё друг Медвежа прибегает на помощь, то там уже никто никого не выгоняет, а наоборот, приглашают побыть подольше.
– Живут, одним словом, душа в душу. Кривень велел вам всем кланяться.
–
– А Мечислав помер,- говорил Ратибор дальше.- Лет восемь уже. И всё его раны от упырей донимали.
– Помянем,- сказал Дан.
И они поминали, пили, пели, говорили обо всём, вспоминали, смеялись и грустили.
Ближе к утру Альбина заявила, что хочет спать, а Синеока отправилась с ней. И когда мужчины остались одни, Крег вдруг сказал:
– А всё-таки вы, славяне, странный народ.
– Ты действительно так думаешь ?- поинтересовался Медвежа, придвигаясь поближе.
– Ладно тебе рожи корчить, всё равно ведь не ударишь,- заявил Крег.- Нет, ну в самом деле. Вот имена ваши взять хотя бы. Допустим, Ратибор. Тут все видели - и ратник, и борется. Не придерёшься. Потом, Медвежа. Тут тоже не поспоришь. А почему Синеока ? Глаза-то у неё зелёные !
И те, кто был в ту ночь во дворце, утверждали потом, что хохот из приёмного зала слышался аж на площади.