Атлас ненормальной педагогики. Опыт преподавания в частной школе и опыт обучения в самой обыкновенной. Том 1
Шрифт:
“А-А-А-А-А! М-М-М-М-М! ОСТРО-ОСТРО! О-О БОЖЕ, КАК ЖЕ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛАПШИЧКА, ЭТО КА-А-А-ЙФ! О-О-Ф-Ф-У-Х!”
Вообще, Оливер мог изъясняться междометиями и мемами.
На самом же исходе обеденного перерыва как ни в чем не бывало отпирал дверь. Покрасневшее лицо его было изукрашено следами жгучей приправы. На массивных пуговицах (по виду
Он зычно рыгал огромной своей улыбкой и шел творить свои не слишком благородные подвиги далее.
Оливер стоит в хореографическом зале. Мне видно его из коридора, потому что зеркала огромные. Четвероклашки окружили его. С экрана планшета он показывает порно-ролик, в котором связанная женщина лежит на полу, а мужская стопа стоит на лице этой женщины.
Громогласно комментирует происходящее: “Ща-ща он в нее втыкаться будет!”
Девочки-четвероклассницы стоят, закрыв лица руками. Мальчики перешептываются. Я знаю, что он не видит меня. Кроме того, чтоб пресечь, мне необходимо еще и доказать, что это было. Директриса наша была против камер где-либо, кроме входа в здание.
Я включаю камеру своего телефона и резко вхожу. Фотографирую, изображения немного смазаны, но это хотя бы какой-то предмет разговора. Оливер прячет планшет под пиджак и убегает, произнося: “Наконец-то достойный противник! Наша схватка будет ле-ген-дар-ной!”
Мы распаковываем ящики с новыми партами, нужно раскрыть каждый ящик и проверить цвет по эталону, потому что именно этот цвет парт успокаивает и “настраивает на учебную деятельность”. Позже Оливер напишет на одной из них “АУЕ ЖИЗНЬ ВОРАМ” и будет уличен.
Мы оставляем канцелярские ножи на ящиках. Пришла вторая газель: со стульями, и ее тоже нужно разгрузить.
Я и биолог пересчитывали стулья, стоящие на парковке. Сыпался дождик, с виду, как водяная мука, но лужи уже захватывали пространство асфальта.
Из двери выбегает с визгом Варя без обуви, в носочках: “Он хочет меня зарезать! Он махал ножами мне перед лицом! Хотел, чтобы я ему показала…” И она заплакала. Биолог кинул чистую картонку на асфальт, а я дал Варе свою куртку. Варя плакала, говорила, что не пойдет туда больше, а потом, увидев, что ее слезы намочили рукава, стала извиняться за это.
Позже мне будут говорить, что Варя все это выдумала (про ножи), что так она хочет привлечь к себе внимание. А когда об этом случае, припомнив его и другие похожие, наша директриса высказалась: “Сучка не захочет – кобель не вскочит!”, вот в этот самый момент, как только директриса договорила слово “вскочит” – я решил уволиться. В этой фразе уже содержится весь набор причин, по которым мне необходимо покинуть, это, без сомнения, образовательное учреждение.
Передо мной двадцать четыре стула, дождь и плачущая шестиклассница на картонке. Я беру ее на руки, она удивительно легка, и тело ее ощущается птичьим. Биолог открывает дверь: “Майор привез девчонку на лафете!” Боковым зрением вижу окно, там алое лицо Оливера. Глаза его с ненавистью смотрят на меня: он так сильно желавший телесного контакта с нею, не смог коснуться. “Вы не имеете права трогать учениц!” Позже он будет припоминать ей и мне эту сцену в качестве подозрения в совращении малолетних (про меня) и увод мужа из семьи (про нее). Логика поступка его интересовала мало, более он опирался на тот эффект, который можно было произвести, рассказывая такой случай.
Конец ознакомительного фрагмента.