Атолл 'Морская звезда'
Шрифт:
– Сергей Чугунов.
– Смотри, тебе и это известно!
– Сизова скосила глаза на собеседника.
– Марио, зачем ты привез и показываешь мне эти документы? С какой целью?
– Нацисты убили Энрико. Они замучили в лагере мою жену. Это наш с тобой личный счет нацизму. Но есть еще счета миллионов других людей во всем мире. Я не могу не думать об этом. При моей последней встрече с Чугуновым...
– Погоди! Откуда тебе знаком этот дипломат?
– Мы встретились случайно. Ему около шестидесяти, но он будто юноша увлекается спортом, страстный подводный охотник. Я тоже любитель понырять с острогой за рыбой. Вот мы и встретились на взморье. Понятия не имели, кто есть кто: в купальных трусах все одинаковы...
Сизова придвинула к себе папку, полистала документы и прочитала запись диалога, который Чугунов вел с Анной и Петром Брызгаловыми из кабинета Шервуда.
– Поделись своими впечатлениями, - попросил Марио.
– Сразу и не ответишь. Пока что лишь ощущение какой-то искусственности, напряженности реплик женщины.
– Браво, Сандра! Чугунова тоже насторожил ровный, без интонаций, словно бы неживой голос Брызгаловой. Смотри, что он пишет.
– Марио достал новую бумагу, нашел нужное место: - "Сомнения мои все усиливались, и я решил произвести проверку. "Анна Максимовна, - сказал я в телефон, - на аэродроме вам были преподнесены цветы. Не припомните, какие именно?.." Шервуд принялся протестовать, но я успокоил его, сказав, что тревожусь о здоровье соотечественницы и хочу узнать, помнит ли она, что моя дочь дарила ей букет белых хризантем. И вот через несколько секунд следует ответная реплика Брызгаловой. Все тем же ровным голосом она говорит: "Девочка подарила мне белые хризантемы".
– В чем заключалась проверка?
– спросила Сизова.
– Ей преподнесли какие-то другие цветы?
– У Чугунова нет дочери. На аэродроме никто не дарил цветов Анне Брызгаловой. Дочку и цветы он придумал, когда заподозрил, что все происходящее в кабинете Шервуда прослушивается и что Брызгалова говорит под чью-то диктовку.
– Что было дальше?
– Сизова чувствовала, что ее все больше и больше начинает захватывать и волновать событие, о котором ей сейчас рассказал Марио.
– Чугунов берег свою "бомбу" до получения от Шервуда официальной записи разговора с Брызгаловой. И представь, тот прислал эту запись! Чугунов сказал мне: Шервуд был абсолютно убежден, что работа сделана чисто и ему не о чем беспокоиться.
– Он неглуп, этот Чугунов. Но вернемся к "бомбе". Где он ее взорвал?
– На специальной пресс-конференции. Там и рассказал о придуманной им "дочке" с букетом хризантем. И все стало ясно, что женщину похитили, применяют по отношению к ней бесчестные методы, вплоть до воздействия на психику особыми средствами.
– Как же сложилась дальнейшая судьба Брызгаловой?
– В тот час, когда Чугунов вел диалог с журналистами, женщину отбили у прежних стражей и увезли неизвестно куда. Похитили у похитителей...
– И никаких следов?
– Погоди, Сандра.
– Марио извлек из портфеля портативный магнитофон: - Сейчас ты услышишь самого Чугунова.
– Не понимаю!
– Сизова беспокойно шевельнулась в кресле.
– Он знал, что ты едешь сюда, ко мне?
–
Рассказ Сергея Чугунова,
записанный на магнитную пленку
Пресс-конференция близилась к завершению, когда появился дежурный сотрудник посольства.
– Идите к телефону, - прошептал он мне, - звонят как раз по этому делу.
Через несколько секунд я прижимал к уху телефонную трубку.
– Мое имя Оливер Олсберг, - послышался голос мужчины.
– Оно вам ничего не говорит. Но у меня записка для вас. В ней речь о какой-то русской женщине...
– Прочтите записку!
– закричал я.
– Это русский язык, сэр. А я не владею им.
– Как же вы узнали про женщину и про то, что записка адресована мне?
– Выслушайте до конца, и вы все поймете. Я возвращался домой с покупками, когда в здании на противоположной стороне улицы послышались крики и шум свалки. Распахнулась дверь, выбежали люди, стали палить друг в друга. Конечно, я кинулся наутек, чтобы не схлопотать случайную пулю. И вот в подворотню, где я затаился за грудой пустых ящиков, приковылял человек. Он истекал кровью. Я выхватил платок, прижал к ране на его груди.
"Поздно, - прошептал раненый, - мне уже не помочь". Из его отрывочных слов я узнал, что в прошлом он военный летчик, а теперь - пенсионер. Он хотел сунуть руку во внутренний карман пиджака, но не смог - уже не оставалось сил. Попросил об этом меня. И вот я достаю из его кармана сложенный вчетверо и порядком измятый листок. Это и была записка. "Я отнял ее у негодяев, - сказал умирающий.
– Если вы честный человек, передайте записку по назначению".
– "Кому же?" - спросил я. Тогда-то он и назвал русское посольство...
Надо ли говорить, что я поспешил туда, откуда звонил мой собеседник! Он оказался на месте. К тому времени человек, передавший ему записку, уже умер, и его увезли в морг.
В записке было лишь несколько фраз. Автор ее, известный ученый и медик, русский по происхождению, уведомлял посольство, что Анна Брызгалова находится у него в доме, что она в опасности и ее следует немедленно забрать.
Нужный мне дом был совсем рядом. Возле подъезда суетился уборщик посыпал песком лужи крови на тротуаре и мостовой. Тут же стояла консьержка - всхлипывала и что-то бормотала. Я понял, что это свидетельница происшествия. Мне удалось разговорить ее.
Часа полтора назад, рассказала она, с улицы вошел в подъезд жилец верхнего этажа, отставной военный. С ним был спутник - хорошо одетый мужчина средних лет, которого консьержка раньше не встречала. Вызвали лифт. Мартин, таково имя жильца, славный человек - внимательный и вежливый. Однако частенько выпивает, иной раз приглашает к себе приятелей, таких же любителей спиртного, как и он сам. Консьержка решила: вот и сегодня Мартин явился в компании с очередным собутыльником.
Однако она заметила, что лифт остановился на третьем этаже, тогда как квартира Мартина - на шестом. А на третьем живет русский профессор - его квартира занимает весь этаж. Таким образом, Мартин и его спутник направлялись к профессору. Придя к этому выводу, консьержка успокоилась: Мартин и ученый давние приятели, хотя она не может взять в толк, что же связывает столь различных людей...
Вскоре в подъезде появился еще один мужчина. Днем он уже приходил и спрашивал, дома ли профессор. Консьержке этот человек не был знаком, и она заметила, что профессор не принимает больных, если предварительно не условился по телефону. Вместо ответа мужчина сунул ей под нос полицейский жетон, вызвал лифт и тоже поднялся на третий этаж. В тот раз полицейский чин пробыл в квартире Лаврова недолго - минут десять. И вот теперь явился с повторным визитом. Он очень спешил - то и дело нажимал кнопку вызова лифта, хотя светился сигнал, что лифт занят.