Атолл «Морская звезда»
Шрифт:
Анна опасливо оглянулась на дверь, попыталась поднять свиток. Ноги дрожали. Пришлось стать на колени — только так она могла дотянуться до свитка. Взяла его, механически развернула и едва не вскрикнула. Она держала в руках свой собственный портрет. Юная, розовощекая, с веселыми искорками в глазах — такой она была в предвоенном, сороковом году. Тогда же поступила в университет и сфотографировалась для студенческого билета.
Ровно год спустя это фото было отправлено вместе с письмом самому дорогому для нее человеку —
И вот на коленях у нее лежит холст — писанный маслом портрет, сделанный с ее фото!
Она скорее почувствовала, чем услышала, как поворачивается ключ в замке входной двери. Попыталась скатать холст, но руки были как чужие — не удалось согнуть пальцы. Попытка встать на ноги тоже окончилась безрезультатно.
Такой и застал ее Лавров, войдя с улицы, — беспомощно сидящей на полу с холстом на коленях.
Сбросив на стул шляпу и плащ, подбежал к Анне, усадил ее в кресло, зажег сигарету. До сих пор он не проронил ни слова.
Сигарета была выкурена, а они все молчали. Тишина в доме была такая, что отчетливо слышалось тиканье часов-кукушки в кухне — за две двери отсюда.
— Ты был в крематории, Алексей? — Брызгалова задала вопрос почти шепотом.
— Да, его сожгли.
— Сожгли, — повторила Анна. Вдруг резко выпрямилась: — Они могли подстроить катастрофу с автомобилем.
— Вот еще глупости!.. Муж твой погиб по собственной неосторожности. — Лавров помолчал. — Ты любила его, Анна?
— Все слишком сложно. Однозначно не ответишь. Когда же ты наконец отправишься в посольство? И отправишься ли вообще туда?
— Не понимаю тебя! — с фальшивым негодованием сказал Лавров.
— Прекрасно понимаешь, только притворяешься. Что с тобой случилось, Алеша? Как же ты изменился!..
Они снова замолчали. Потом Анна спросила, когда вернется Джоан. Лавров пробормотал в ответ что-то невразумительное.
— Она в самом деле экономка?
— А что?
— Нет, ничего. Смотрит на тебя такими глазами…
— Какими?
— Ну… это не глаза простой экономки. Алеша, здесь со мной ничего не случится? Извини, но я все время чего-то боюсь… Скажи, ты не сердишься на меня?
— Что ты имеешь в виду?
— Наше прошлое. Ты должен знать: я ни в чем не виновата перед тобой.
— Ах вот как, не виновата?.. — Лавров рванул ящик стола, выхватил оттуда конверт, перебросил его Брызгаловой. В конверте были исписанный листок и фотография.
— Мое письмо! И карточка! — воскликнула Брызгалова. — Впрочем, чему я удивляюсь — с нее и нарисован портрет… Алеша, почему ты не вернулся домой?
Лавров стиснул кулаки. Стоял в двух шагах от Брызгаловой, и его трясло от гнева.
— Кто был тот человек? — с трудом выговорил он. — Отвечай! Хоть сейчас расскажи, как все произошло. Ну, кто это
— Обыкновенный человек, — вяло сказала Анна. — Письмо от тебя пришло весной сорок второго года. А к зиме появился он.
Лавров кусал губы, чтобы не закричать. Сейчас он так ясно видел строчки письма Анны: “Супруг — директор большого магазина. Мы живем хорошо…”
— “Обыкновенный человек”? А может, торгаш, толстая мошна?..
— Вот ты о чем. — Анна подняла голову, посмотрела в глаза Лаврову: — Ты знал его, Алеша, он был у нас на факультете, только курсом старше. Кажется, ты и дал ему кличку — Черный Хосе. Потому что это был баск, смуглый, как араб. Вспомни, он эмигрировал к нам, когда франкисты перерезали всю его родню.
— Хосе сделался директором магазина?
— Он ушел на фронт добровольцем, как и ты, и почти в одно время с тобой. Под Харьковом горел в самоходке. Потерял ногу и глаз. И вот появился в Москве. Из госпиталя вернулся в университет… А про магазин я придумала.
— Почему?
— Чтобы в твоих глазах выглядеть дрянью. — Анна сделала паузу и повторила: — Да, самой последней дрянью… Не понимаешь почему? Но ведь продажную бабу проще забыть, правда?
Лавров стоял, боясь пошевелиться. Он оцепенел.
— Хосе остался один на всем белом свете, — продолжала Анна. — И я подумала, что спасу его…
— Но ты оставила его! — крикнул Лавров. — Бросила, чтобы выскочить за другого, более молодого!
— В сорок седьмом у Хосе началась гангрена второй ноги. Ногу пришлось отнять. Вскоре он умер.
— А… ребенок?
— Не было ребенка. Его я тоже придумала. — Анна покачала головой: — Как же ты не вернулся домой?
Ответа не последовало.
— Джоан? — сказала Анна.
Лавров покачал головой.
— Я думала, Джоан… Что же тогда?.. Хорошо, пусть я виновата. Но при чем же Родина?
Лавров молчал.
Она тяжело вздохнула:
— Можешь не верить, но я всегда думала о тебе.
— Даже когда пустила к себе этого твоего Петра?
Анна не ответила. Оба долго молчали. Лавров сел за стол, принялся листать какую-то книгу.
— Чем ты занимаешься, Алеша? Вчера Джоан обронила несколько фраз. Я поняла так: работаешь над проблемой клеточного белка?
— Да.
— Но ты же невропатолог!
— Последние десять лет отданы белку. Он стоит того…
— А это? — Анна показала на чучело гориллы. — Экспериментируешь на обезьянах?
— Одиннадцать лет назад его доставили сюда дряхлым стариком: полный упадок сил, слезящиеся глаза… Я вернул ему молодость!
— Как же он погиб?
— Случайность! Он бы жил еще десять лет, двадцать лет! У меня мыши здравствуют вчетверо больше, чем определено природой. На очереди проблема долголетия человека. Человек должен жить много дольше, чем теперь. И это будет!..