Атомная бомба
Шрифт:
И.В. Курчатов предложил назначить научным руководителем и главным конструктором нового института Кирилла Ивановича Щелкина. На должность директора был рекомендован Дмитрий Ефимович Васильев, который работал сначала на Уралмаше, на танковом заводе в Омске и, наконец, создавал практически на пустом месте новое атомное предприятие в Свердловске-44.
Возражений не было: Щелкин и Васильев — люди известные, знающие. Обе кандидатуры были поддержаны всеми.
Из воспоминаний В.И. Жучихина:
«Затем разговор пошел о размещении нового объекта. Поскольку в задачу его деятельности будет входить разработка более крупных по
24 марта 1955 года выходит Постановление Совета Министров СССР (№ 586–362) о создании нового института, а 5 апреля министр среднего машиностроения А.П. Завенягин издает приказ № 252. Так появляется на свет НИИ-1011, который сегодня известен во всем мире как российский Федеральный ядерный центр — ВНИИ технической физики (РФЯЦ — ВНИИТФ).
Только факты: «Первый принятый на вооружение в Советском Союзе термоядерный заряд был разработан и испытан сотрудниками нового института в 1957 году. Успешно проведен в этом же году на Новой Земле первый физический опыт, открывший еще одну важную страницу в деятельности института — выполнение уникальных фундаментальных исследований в области экстремальных состояний вещества и высокоинтенсивных динамических процессов.
Большинство рекордных по различным показателям ядерных зарядов (ЯЗ) было создано в РФЯЦ — ВНИИТФ:
— самый маленький ЯЗ для артиллерийского снаряда калибра 152 мм;
— самый легкий боевой блок для Стратегических ядерных сил;
— самый прочный и термостойкий ЯЗ, выдерживающий давление до 750 атм и нагрев до 120 градусов, предназначенный для мирных целей;
— самый ударостойкий ЯЗ, выдерживающий перегрузки более 12 000 g;
— самый экономичный по расходу делящихся материалов;
— самый чистый ЯЗ, предназначенный для мирных применений, в котором 99,85 % энергии получается за счет синтеза ядер легких элементов;
— самый маломощный заряд-облучатель».
«По блату под купол цирка не полезешь…»
Он был первым заместителем главного конструктора и научного руководителя создания оружия Ю.Б. Харитона. Вместе с ним, И.В. Курчатовым,
Что же произошло потом? Почему выдающийся ученый ХХ века Кирилл Иванович Щелкин так и не стал академиком — он был избран только член-корреспондентом Академии наук СССР? Почему он ушел из руководителей Уральского ядерного центра, который сам и создавал? Наконец, что стало причиной того, что его юбилеи практически не отмечались? И, наконец, почему он оставил «Атомный проект» намного раньше, чем это сделали его коллеги академики Я.Б. Зельдович и А.Д. Сахаров?
Много вопросов рождается, когда знакомишься с судьбой и жизнью великого ученого и конструктора…
Уже четыре десятка лет я занимаюсь историей создания нашего ядерного и термоядерного оружия. Очень многие люди рассказывали мне и о Кирилле Ивановиче. Однажды довелось повстречаться и с ним. Это случилось незадолго до его кончины, но разговор наш шел только об учебнике, который он написал тогда. Естественно, ни слова об «Атомном проекте»! В середине 60-х секретность была столь же беспощадна, как и при Берии. Практически ничего по отношению к тайнам ядерного оружия не изменилось… Впрочем, как и сейчас…
Итак, мне многое было известно о Щелкине. И тем не менее на те вопросы, которые я перечислил чуть ранее, убедительных ответов я не получал.
Но наконец-то пришло время, когда «пелена режимности и тайны» начинает понемногу таять. Тому способствует снятие секретности с ряда документов «Атомного проекта СССР», а также, в частности, воспоминания сына Кирилла Ивановича Щелкина, которые он мне подарил. Он назвал их символично: «Апостолы атомного века». Воспоминания изданы тиражом 500 экземпляров — это намного меньше, чем в свое время издавалась литература «для служебного пользования». Времена проходят, но нравы, оказывается, не меняются.
Он никогда не надевал все свои награды. Во-первых, особых поводов для этого не было, а во-вторых, не считал нужным выделяться — интеллигентность была в крови, хотя у него происхождение сугубо крестьянское. Но однажды Звезды все-таки прикрепил к пиджаку. До этого всегда говорил: «Не хочу делать в костюме дырки!» — и этой шуткой прикрывал прирожденную скромность. Но тут случай был особый. Начался съезд партии. Щелкин был избран на него делегатом. Здесь он встретил И.В. Курчатова и Б.Л. Ванникова. Те пришли на открытие съезда со всеми регалиями. Они упрекнули Щелкина, мол, он не уважает съезд — Родина наградила его, а он как будто стыдится этого… На следующий день Щелкин надел свои три Звезды, ну а лауреатские медали все же оставил дома. А Курчатов и Ванников свои награды сняли, и теперь единственным среди делегатов трижды Героем ходил Кирилл Иванович. Впрочем, после перерыва он Звезды снял: не хотел выделяться. Это был его принцип в жизни.
Но не выделяться он не мог: слишком велик был талант, который и привел его на Атомный Олимп.
В истории с наградами «последняя точка» была поставлена сразу же после смерти К.И. Щелкина. Звезды Героя, лауреатские знаки, ордена и медали забрали. Сказали, что не положено оставлять в семье. Одним можно, другим же нельзя? Странно, не правда ли?
Это не единственная странность, связанная с именем Щелкина.
Впрочем, к такого рода событиям сам Кирилл Иванович относился спокойно. Он часто повторял: «По блату под купол цирка не полезешь». А потому, когда выпадал свободный вечер, обязательно бывал в цирке и в Большом театре. К сожалению, за короткую жизнь таких вечеров было очень немного…