Атомная крепость (илл. И.Ефимова)
Шрифт:
Помещение бункера было залито электрическим светом, детали механизмов сверкали металлом. Можайцев стоял, прислонившись к столу, с укрепленным на нем его аппаратом и смотрел в упор на Функа. Улыбался.
– Послушайте, Функ, – он поднес к губам микрофон, – вас, безусловно, интересует, что я собираюсь делать, не так ли?
– Да, да, конечно, ваш эксперимент…
– Вздор, – Можайцев нахмурился. – Вам известно, какую клятву я дал в Норвегии? Курц ведь говорил вам – я уничтожу ваше вольфшанце вместе с моими установками. Вот сейчас я это сделаю, – он повернулся к столу и стал что-то делать. – Я подвергну вас и ваших людей «специальной обработке», Функ. – Он неожиданно рассмеялся. Функ в ужасе отшатнулся, к стеклу приник Гюнтер Курц, схватился за телефон.
– Вы совсем спятили? – зарычал он. – Откройте, ну, я вам говорю? Какого черта вы там ковыряетесь?
В телефонную трубку было слышно, как Можайцев шептал про себя: «Жерло вулкана… Сейчас вы увидите… Жерло вулкана…» И вдруг
Курц глухо, по-звериному завыл и бросился к выходу… Но было поздно, Можайцев сделал свое: земля тяжко вздохнула и вспучилась, откуда-то из самых недр ударили фонтаны пламени, какие-то доли секунд они бежали навстречу друг другу, потом замкнулись кровавым частоколом, на острие которого повисли скалы, поднятые ввысь невиданной силой. Массы земли и камня рассыпались, плавились и точно в гигантскую воровку втягивались в невидимое жерло. И вдруг земля задрожала под ударами снизу, гигантское пламя стеной взметнулось на огромную высоту, ушло к звездам, будто чьей-то рукой стертым с небосклона. Не стало ни гор, ни «Каньона смерти», ровная, покрытая валунами долина, обугленная, безжизненная и зловещая, расстилалась теперь там, где еще несколько минут назад скрывалось «волчье логово».
Глава третья
Карл Функ был потрясен настолько, что слег в больницу. Вольфшанце, стоившее огромных денег, перестало существовать. Впустую ушло и время, которое потребовалось на его строительство, погиб двойник Функа, посланный на встречу с Можайцевым. Функ был в бешенстве. Он советовался со своими ближайшими помощниками: арестовать Гросса не имелось юридических оснований, да и шума в печати следовало всячески избегать, поскольку вольфшанце было величайшей тайной Функа; ликвидировать Гросса с помощью наемного убийцы не такое уж простое дело – он человек смелый, сильный, всегда имеет при себе оружие, безусловно, ожидает чего-нибудь подобного и потому начеку; но самое, пожалуй, главное – гнев Функа в этом случае не получал должной разрядки, – смерть Гросса была бы незаслуженно легкой. Функ решил разделаться с ним иначе. В газетах поднялась травля «красного» инженера, вспоминались различные эпизоды из его деятельности, ему ставилось в вину нежелание сотрудничать с властями в подготовке к взрыву – на случай военных осложнений – важнейших объектов на территории ФРГ. Положение Гросса осложнялось еще больше потому, что его сестра возбудила бракоразводный процесс, не хотела быть женой «воскресшего из мертвых» эсэсовского убийцы Шванке. Рассвирепевший Шванке, усматривая в «бунте» жены влияние ее «красного» брата, постарался подлить масла в огонь. В результате всего этого талантливый специалист-строитель, несмотря на все усилия, работы для себя получить теперь не смог. В нем все более зрела мысль о переходе в ГДР. Однако осуществить свое решение немедленно он не имел возможности – прежде всего следовало урегулировать семейные дела, помочь сестре. Затем – надо выждать подходящего случая, чтобы провести эту операцию наверняка. Гросс ничуть не сомневался – стоит ему споткнуться, и его уничтожат. Несколько раз он посетил Западный Берлин, но к Бранденбургским воротам и близко не подходил, формально – он искал работу. В это тяжелое время он с величайшей благодарностью чувствовал моральную поддержку Эрики, своего верного друга.
В одну из таких поездок Эрика сопровождала Гросса в Западный Берлин. Там, неожиданно для них, произошла встреча с Шванке-Дитцем.
Под вечер Эрика Келлер перешла пограничную линию у Бранденбургских ворот, взяла такси и направилась по известному ей адресу. Через полчаса машина остановилась у подъезда большого нового дома. На площадке третьего этажа Эрика остановилась: на двери квартиры виднелась медная пластинка, на которой было выгравировано – доктор Ирма Эрлер. После некоторого колебания Эрика позвонила. Ей открыли: да, да, профессор Эрлер дома, она ожидает фрейлейн Келлер…
Эрику проводили в кабинет. Из-за письменного стола ей навстречу поднялась Ирма Эрлер, хрупкая, женственно изящная. Пристально посмотрела на журналистку своими точно распахнутыми на весь мир огромными голубыми глазами, поправила локоны светлых волос и протянула руку:
– Я давно слышала о вас, читала ваши книги…
– Вам передали рекомендательные письма? – осведомилась Эрика.
– Да, конечно, не беспокойтесь, я доверяю вам. – Эрлер жестом пригласила ее садиться.
У Эрлер был странного тембра голос, неподражаемо волнующий, задушевный, выражающий своими нюансами, пожалуй, не меньше, чем словами. С нескрываемым любопытством рассматривая друг друга, женщины опустились на диван. Ни одна из них и не подозревала, что по ту сторону границы, в ФРГ Ирму Эрлер обрекли но смерть и что рука убийцы уже занесена над ней.
Беседа длилась допоздна. Эрику интересовало буквально все – она хотела написать об Ирме подробный очерк для гамбургского журнала «Шпигель». Эрика была наслышана об этой женщине, считала ее
Этого для очерка, конечно, было мало, и Эрике пришлось навестить ученую еще несколько раз. Следовало соблюдать такт, не касаться вопросов, которых Ирма явно избегала. К тому же она все это время была страшно взволнована – здоровье матери с каждым часом ухудшалось, теперь все надежды возлагались на лекарство, которое невозможно достать, и вообще точно неизвестно – существует ли уже такое лекарство, или над созданием его еще только работают в лаборатории… Во время одного из своих посещений Ирмы Эрлер журналистка встретила у нее офицера – сына. Стройный, со смелым взглядом, уверенными, сильными движениями спортсмена, он кого-то напоминал Эрике, хотя кого именно – она никак не могла припомнить. Эта встреча навела на разговор, которого ранее Ирма так избегала: о том, кто когда-то был любим ею, об отце Ганса Эрлера.
Из-за зеленого абажура лампы Эрика видела прекрасное лицо Ирмы, ее полные печали глаза. Говорила она тихо, еле слышно и как бы не для Эрики, а просто так, перебирала в памяти события прошлого, – так дошла до того, что, естественно, сильно интересовало Эрику Келлер как журналистку… Он уехал утром в свою часть и не вернулся. Она ждала его еще несколько дней, потом к ней явился посыльный из штаба, она хорошо помнит его фамилию – Гюнтер Курц, и вручил ей послание от полкового начальства ее возлюбленного, в котором ее извещали, что волей фюрера предстоят исторические события, в которых ее любимый, во имя величия Германии, примет участие. Из этого послания следовало: человека, которого она беззаветно полюбила, уже нет в пределах третьего рейха. Тогда она уехала, условившись с хозяином гостиницы о том, что он передаст ее письма человеку, ставшему ее мужем, когда тот явится, – она почему-то не сомневалась, что он будет разыскивать ее. Вскоре началась война, танковые корпуса Гитлера ворвались во Францию… Затем – «Восточный поход»… Много раз обращалась к хозяину гостиницы, но тот неизменно отвечал, что ее муж больше у него не появлялся, и возвращал ей ее письма. Что же могло произойти? Она много думала над этим: или он отказался от нее потому, что происходил из знатной семьи и родные восстали против их брака, или погиб на фронте. Против первого предположения говорило то обстоятельство, что он, собственно, понятия не имел о ее происхождении, семье, убеждениях, ни о чем ее не расспрашивал, – им как-то было не до того; а в гибель на войне ей упорно не верилось, сердцем она все это время всегда чувствовала его живым, рядом с собой. Ирма Эрлер мечтательно сказала:
– Мы были так безрассудны… Он даже не знал моего настоящего имени. Он звал меня Лоттой… – женщина счастливо засмеялась: видимо, она действительно всегда чувствовала любимого рядом с собой, хотя не видела его много лет.
– Как его имя? – машинально спросила Эрика.
– Рихард, – Ирма Эрлер произнесла это как эхо.
– Что? – Эрику Келлер точно ударило электрическим током: – так вот кого напоминал ей Ганс Эрлер! Неужели мелькнувшая в ее мозгу догадка правильна? Нет, нет, не может быть…
– Почему он называл вас Лоттой? – спросила она, уже зная, какой услышит ответ.
– Мы встретились в гостинице «Великая Шарлотта»…
Эрика вспомнила, как совсем недавно она танцевала там с генерал-полковником графом Рихардом фон Шулленбургом… Неужели это все-таки так и есть? Но в ее представлении никак не увязывались суровый и замкнутый Шулленбург и Ирма.
– Вы что-нибудь знаете? – Ирма впилась в нее глазами.
Эрика долго молчала.
– Возможно, – сказала она наконец. – Мне почему-то кажется, что я его знаю, но боюсь утверждать это сколько-нибудь решительно, разочарование бывает значительно хуже долгого ожидания.