Атомная крепость

Березин Федор Дмитриевич

Радист-пулеметчик оглядывает окружающий мир почти победно. Ну, что, гражданские устрицы? Уразумели, что такое настоящая мощь? Тут вам не имперские тру-ля-ля-лозунги, тут силища! Убедительнейшая, цементная силища Временного Оборонительного Союза!

35

Ну что ж, способ исполнения несколько экстравагантный, но приказ есть приказ. Конечно, методика разработана явно не флотскими, скорее какими-нибудь «островными жандармами», ранее специализировавшимися на тайных заграничных операциях. Примитивный динамит или, пусть, миниатюрный ядерно-нейтронный запал (помечтать-то можно!) подошли бы к случаю гораздо больше. Это,

как по мнению цунами-коммандера, понятное дело. Может, и по мнению команды тоже. Но уж у нее-то спрашивать не придется. Референдум не получится. «Братья моряки! А какой способ самоубийства вам предпочтительнее? Просто открыть кингстоны или…». Список прилагается. Рядышком — места для галочек и плюсиков.

Если подумать, то в предложенном способе есть свой шик. В самом деле. Что тут новенького, если лодка, самостоятельно и не всплывая, проулюлюкала на дно? Глядя сверху, с поверхности, причин можно насочинять предостаточно. То, что она ушла искать далекую поверхность Сферы Мира, прикрытую океаном по преднамеренному решению экипажа, — только одна из версий. Субмарина — штуковина сложная. Пару клапанов не в то положение, с недосыпу, и — «прощайте острова мои навек, я больше вашим мхом не полюбуюсь» (как поется в любимейшем морским народом шлягере). На миноносце-преследователе только в ладоши похлопают да потискают в объятиях гидроакустиков, как будто это их личное достижение. А тут, конечно, совсем другое дело.

Лодка всплывает, сдается. Наверное, только тронутый командир миноносца распорядится перебить всех из пулемета. По возвращении в порт с героя, допустившего такое безобразие, снимут шкуру. Дело не в гуманизме. Экипаж чужой субмарины — ценнейший материал для познания противника. Северо-имперские «хранители» волосы на всех местах у себя повыдергают, если такую конфетку упустят. И потому возглавляющий погоню капитан-охотник, конечно же, подберет всех, кто барахтается в спасательных кругах и на плотиках. Ну а потом…

Потом будет сюрприз. Пока до вывесивших белый флаг подводников доберется местный бортовой докторишка, дело уже будет сделано.

36

Находящийся не у дел Бюрос-Ут ошибается. В том плане, будто все удовлетворены демонстрацией тутошним шпакам ударной мощи Временного Союза. Далекие маршалы генеральных штабов ночи напролет чешут лысины и седые ежики, размышляя, что бы такое еще отчебучить, чтобы в этой гадкой северной империи все совсем рты раскупорили. Надо признать, большой оригинальностью их мысль не блещет. А вот эффект… Эффект тот, что надо. Главное, никаких предупреждений. Никаких-то там восьмимоторных «летучих островов», потихоньку крадущихся издалека. Сразу — «бабац»!

Наверное, это была все-таки баллистическая ракета. Ее, красавицу, никак не заметить — выверни мир хоть чашей, хоть сферой. Запускают ее массаракш знает откуда. Там она сразу уходит вверх, в окрестности Мирового Света, уносит свой жуткий огненный факел за мезосферное зеркало. Исходя из теории баллистики, идет она по хитрой дуге: сказывается воздействие Мирового Света. И это вам не еле шевелящаяся тюха-матюха бомбовоза. Через какие-то десять-пятнадцать минут баллистическая, давно выработавшая горючку и сбросившая разгонную ступень, уже тут как тут. Может, если случайно посмотреть в нужном ракурсе, получится пронаблюдать, как ярчайшая точка вываливается из нижнего слоя перистого полога и несется под углом в заданную кем-то точку. Ни рева, ни визга рвущейся от лобового тарана атмосферы услышать вы, конечно же, не успеете. Скорость превосходит звук в несколько раз, как минимум. Но лучше, конечно, не смотреть в этом направлении вообще.

В старых войнах баллистические

вроде бы применяли для заброски обычных фугасных или зажигательных штучек. Совершенно нерациональное использование дорогущего ракетного топлива из истощившихся природных компонентов. Бросать на хорошую дальность — вообще идиотизм, понятный даже генштабистам, изучающим мир исключительно по стратегическим картам. Чем дальше лететь, тем большую промашку совершает ракета из-за этого треклятого взаимодействия с Мировым Светом. Ну и какой, массаракш, смысл волочь тонну зажигательной начинки, если боевая часть промахивает от точки прицеливания километра на четыре-пять? Лес имперский поджигать, что ли? А потому единственная достойная нагрузка для дальнобойных баллистических «континенталок» — это, конечно…

Бюросу-Уту повезло. Он не смотрел в направлении падения «специальной» боевой части. Хотя мог бы и смотреть. Ведь именно с той стороны красовалась цель путешествия бесконечной колонны беженцев — город Мудреган. Наверное, ракета, как обычно, промазала — не попала в центральную площадь, а ушла на пяток километров вбок. И благо, в зону окружности вероятностного отклонения, расположенную диаметрально противоположно от дороги, по которой шли беженцы.

Человеческое чувство опасности выкристаллизовалось во времена, когда самым быстрым предметом считалась летящая птица, самой большой высотой — вершина дерева. К новым — техногенным — реалиям инстинкты не приспособлены. От тебя лично не зависит ничегошеньки. Чет или нечет выпадает сам по себе, в соответствии с абсолютно не антропогенной теорией вероятности. В этот раз Бюросу-Уту выпал чет.

Бездельно шастающий по чужой стране радист как раз наклонился, ибо на изношенной, сто лет тому назад украденной левой туфле вновь развязался шнурок. Не хватало еще грохнуться и рассмешить всех этих несчастных шпаков вокруг. Вообще-то, может, их и требовалось несколько развеселить, взбодрить. Хотя шпаки ныне и без того взбодрились и зашагали быстрее — ведь цель их утомительного путешествия уже здесь, перед глазами.

Бюрос — единственный молодой мужчина в группе. Сгорбленные старики, да и женщины тоже, почти все пониже него. И потому, если бы не клятый шнурок, он бы торчал над толпой подобно семафору. А так…

Первый поражающий фактор. Световая вспышка! Действует мгновенно, то есть без предупреждения. Она сама предупреждение о следующих факторах. У всех, кто смотрел в направлении города — а смотрели многие, — в сотую долю секунды выгорела сетчатка глаз. Боль никто не почувствовал — не успели. Глаз находится очень близко к мозгу, но сравнительно с технологическими скоростями нервный импульс почти стоячая волна, уснувшая на солнышке черепаха. Солнышка, кстати, данный мир никогда не видывал, и потому даже тем, кто смог бы что-либо рассказать, сравнить увиденное было попросту не с чем.

Те, кто в указанное мгновение моргнул, оказались большими везунчиками. Первичная кратковременная вспышка и есть исходный ядерный огонь. Именно она показывает, что цепная реакция накопила должную мощь и взломала стальные латы, сдерживающие реакцию до срока. «Я здесь! — сообщает она миру. — Я родилась!»

Жуткий, ни с чем не сравнимый огонь сияет кратчайшее мгновение. Затем вокруг него возникает природный экран. Это воздух в округе нагревается до стадии свечения. Процесс как бы и гасит, и воспламеняет сам себя одновременно. Теперь горит атмосфера. Здесь свечение идет в другом диапазоне и не столь убийственно для сетчатки. Можно, сощурившись, изучать разрастание огненного шара. Деталей, конечно же, не видно, но очень и очень легко представить, как он съедает кварталы, которым не повезло. Вообще-то все они горят уже от первичной вспышки.