Атомная субмарина К-27 Жидкий металл
Шрифт:
Кроме первой десятки через пару дней все переоблученные были с Гремихи направлены в госпитали г. Ленинграда, Североморска, Москвы. После длительного лечения я и сослуживцы, у которых закончился срок службы, были демобилизованы. Решением ВВК практически всех моряков, которые уезжали домой, признали годными к службе на атомных лодках, к работе с радиационными веществами. Никаких документов, никаких записей в военных билетах об аварии не было. Получившие облучение и ушедшие из жизни из-за тяжелых болезней так и не смогли никому доказать, что их заболевания связаны с полученной в мае 1968 года дозой радиации.
В семидесятых годах мне довелось побывать
К сожалению, на сегодня еще добрый десяток бывших моряков К-27 не имеют документов, подтверждающих участие в ликвидации аварии, не получают льгот.
Трагичный опыт с авариями на атомоходах и гибелью личного состава К-8, К-3, К-11, К-19 не стал основополагающим в деятельности командования флота и командиров различного ранга. Ситуация во весь голос "вопила" о том, что нельзя обращаться так небрежно с ядерной установкой, не зная точно какими могут быть последствия этих решений. Почему же люди, наделенные властью, каждый на своем посту, беспардонно относились к такому высококачественному человеческому материалу? Неужели сотни погибших подводников не стояли у них перед глазами? Нужны были успехи! Во имя этого нужны были еще десятки и сотни смертей?
Созданный 25 мая штаб по ликвидации последствий аварии на лодке принял решение для локализации радиации и радиоактивного загрязнения ППУ левого борта заложить мешки с дробью. Как потом шутили мичманы и офицеры экипажа: "Всё, Домбровский, Гусев, Мойстус и примкнувший к ним Устенко не смогут теперь браконьерствовать". Это были наши страстные охотники и рыболовы. Тогда уже была создана более подробная картограмма радиационной обстановки, как аварийного отсека, так и всего корабля. В четвертом отсеке в районе ПГ левого борта она составляла более 1500 рентген в час (при безопасной дозе не более 15 микрорентген). И снова добровольцы нашей лодки, люди резервного экипажа, прикомандированные с других лодок, а также прибывшие по случаю аварии ученые и конструкторы, ценой своего здоровья закрывали то, что можно было еще сохранить для флота страны.
Но в большинстве случаев страна почти всегда оставалась глуха к проблемам людей, которые так много отдавали флоту, веря, что Отечество по достоинству оценит этот труд и в трудные дни окажет им внимание и помощь. Действительность была и есть куда печальней!
Для всех нас последствия аварии оказались разными – разная степень облучения, разные степени лучевой болезни. Появление новых болезней у одних, обострение старых – у других. Многие, не обращая внимание на все это, изъявили желание продолжать службу в ВМФ. При итоговом обследовании в 1969 году часть людей комиссовали с различными диагнозами, часть моряков демобилизовались.
Куст Алексей Дмитриевич 1946-1995.
Не подозревали мои сослуживцы – старшина 2 статьи Куст А. и старший матрос Погодин, что не судьба им долго жить после демобилизации. Не блещут здоровьем и другие члены экипажа. Трудно поверить в то, что медслужба ВМФ записала кому-нибудь в документах об ухудшении здоровья причину – авария ядерного реактора. Правительство в свою очередь
С годами факт аварии открылся. Подтвердился и тот факт, что все члены экипажа корабля перенесли острую лучевую болезнь. Но существует все тот же стереотип наших военных медиков: "Защита ВМФ и государства от матросов, мичманов и офицеров, пожелавших что-либо попросить для восстановления здоровья". Ответ почти всегда один – болезни, возникающие у подводников после ядерных аварий – это не следствие облучения. Так однозначно дал понять в 1990 году начальник спецотделения ВМОЛГа, полковник медицинской службы Виноградов. Возможно это и так. Судить мне, не специалисту, об этом сложно.
Но мир не без добрых людей. Начальник кафедры военной токсикологии, радиологии и медицинской защиты при Украинском государственном университете, полковник медицинской службы Ю.Н. Скалецкий решил по собственной инициативе оказать посильную помощь людям, перенесшим радиационное облучение на военной службе. Всеми возможными способами он находит и приглашает в главный военный госпиталь Министерства Обороны в Киеве людей, получивших облучение на атомоходах К-8, К-11, К-19, К-27 и на других лодках. В кардио-реабилитационном отделении госпиталя проводилось обследование и лечение с помощью самого современного оборудования. Только слова благодарности и признательности можно выразить персоналу отделения и особое человеческое спасибо заведующей отделением Елене Васильевне Гуцал.
Об атомной лодке К-27 не любят говорить и писать даже сейчас, спустя десятилетия. Почему в тех немногих статьях, вышедших в Украине и в России, пишут только о технической стороне аварии? Даже в книге "Катастрофы под водой" Н. Мормуль и другие авторы не называют имен тех, кто непосредственно виновен в аварии ядерного реактора на К-27. Может, страшно написать, что за эксперимент с атомной лодкой К-27, приведший к гибели нескольких членов экипажа и облучению всего личного состава, несут ответственность, как военные, так и ученые? Кто бы посмел тогда, в 1968 году, да и сейчас, назвать имена этих людей, заслуги которых перед государством и миром огромны?! Может, поэтому, мы и не знаем, кто четверть века делал нас практически "психами", скрывая под диагнозом "астеновегетативный синдром" истинные заболевания?
В доказательство того, что власть умеет скрывать свои тайны, приведу пример дезинформации об аварии на К-27. Передо мной книга Е.Л. Никитина "Холодные глубины", изданная в Санкт-Петербурге в 1998 г. Так вот, автор книги кандидат медицинских наук полковник медслужбы на 217 стр. своей книги пишет: "Все переболевшие ОЛБ проходили ВВК. По заключению пострадавшие с ОЛБ III и IV ст. признавались, как правило, негодными к службе в мирное время, годными к нестроевой службе в военное.