Атомный поезд. Том 1
Шрифт:
– Пойдем, Барби, я чем-нибудь тебя угощу, – Сурен увлек ее в комнату отдыха, где на столе, как всегда, стояло шампанское, шоколад, бутерброды и фрукты.
– Ой, я как раз проголодалась, – Оксана с удовольствием надкусила бутерброд с копченой колбасой. – Ты всегда такой внимательный…
Действительно, Кудасов, не успев познакомиться, сразу же захотел затащить ее в постель, да и вообще ни один из сверстников никогда не порывался ее накормить. Разве что собственным белком.
Сурен, улыбаясь, погладил ее гладкую ногу.
– Я старше, опытнее и должен о тебе заботиться. Вот, кстати, имей в
Оксана лукаво улыбнулась.
– Какой ужас! Я никогда не думала, что это такое опасное занятие.
Наставник печально кивнул.
– Это еще не все. Степнянск ведь большая деревня, слухи там быстро расходятся, а нравы строгие, особенно в те годы. Получился срам на весь город. Родители от нее отказались, даже тело из морга не забрали. И парень с позором уехал. А в чем они виноваты, если разобраться?
Сурен снял пиджак, аккуратно повесил на плечики в стенной шкаф. Под мышкой, в открытой кобуре у него висел пистолет. Расстегнув две пряжки, он снял кобуру и, обернув ремнями, тоже спрятал в шкаф.
– Зачем тебе пистолет? – спросила Оксана.
– Жизнь такая, Барби. Каждый норовит сожрать тебя или что-то отнять. Если не будут бояться – останусь голый и босый, оттраханный и еще всем должный.
Он разлил шампанское.
– Давай выпьем за все хорошее, – предложил Сурен и снова посмотрел на ее надкушенный бутерброд и на часы.
– Ты торопишься? – Оксана с удовольствием выпила холодный пузырящийся напиток.
– Жду звонка, – неопределенно ответил тот. – Дела…
Оксана съела несколько бутербродов, яблоко и банан. Незаметно они допили бутылку шампанского. В голове приятно шумело. Сурен гладил ей ноги, постепенно забираясь все выше и выше. Наконец ноги кончились…
– Подожди, Суренчик, мне надо помыться…
Настоящим именем Бабияна называли только родственники и близкие друзья. Для общего пользования существовал русифицированный вариант: Степан Григорьевич.
– Не надо, моя прелесть, ты и так чистенькая…
– Нет, нет, нет, обязательно, – Оксана осторожно высвободилась и нырнула в душ. Уже через пять минут она выскользнула наружу, свежая, еще влажная и лишь для приличия прикрытая полотенцем.
– Ты просто королева…
Сурен страстно обнял ее за плечи, свободной рукой сорвал и отбросил в сторону полотенце, жадно впился в розовые губы. Оксана слегка отстранилась и пробежалась пальчиками по волосатой груди, как пианистка, пробующая клавиатуру. Густые седые пряди навивались на ноготки.
– Я все равно стесняюсь, – томно произнесла она, кокетливо моргая длиннющими ресницами, отчего ее сходство с куклой Барби стало еще больше. Страсть захлестнула Сурена, и он почувствовал, как животная сила превращает его в первобытного самца. Такие благотворные флюиды исходили не от каждого молодого тела, поэтому он и боготворил Оксану. Но надеяться на этот порыв было нельзя.
– Ты знаешь, я не успел выпить таблетку, – извиняющимся тоном сказал он. – Придется по-другому…
– Хорошо, как захочешь, – прошептала Оксана, жарко дыша в ухо и покусывая
Они устроились на диване, Сурен захватил ртом одну из ее упругих грудей с остро торчащими возбужденными сосками. Оксана протяжно застонала. Ее собственные пальчики уже расстегнули брюки партнера и колдовали с орудием сексуального труда, которое то приобретало необходимую твердость, то снова ее теряло, как будто Сурен много лет провел в шахте возле радиоактивной ракеты.
– Давай, давай, – Бабиян сбросил штаны и откинулся на мягкие подушки, Оксана тут же сползла вниз и прибегла к оральной стимуляции. Дело пошло на лад. Сурен воспрял и, подмяв девушку под себя, энергично вошел в нее, одновременно погрузив в рот пальцы задранной на плечо ноги. Оксана стонала и извивалась, покручивая рукой собственные соски. Глаза ее закатились, но тут соитие закончилось, ибо рабочий орган предпринимателя утратил необходимую упругость и выскочил наружу. Оксана знала, что надо делать, и тут же захватила его рукой, другая рука скользнула между собственных бедер и быстро задвигалась, поглаживая нежный розовый бутон. Раскрасневшееся лицо Сурена покрыли мелкие капельки испарины, он застонал. Вязкая молочная струя лениво выплеснулась на гладкий девичий живот. Она тоже застонала. Руки расслабленно разжались.
«Ручной запуск», – вспомнила Оксана рассказы Кудасова и не удержалась от легкого смешка.
– Что такое? – обеспокоено спросил Сурен.
– Ничего, ничего, просто мне хорошо…
Оксана уже успела привыкнуть к замещающим формам секса. Возраст Сурена делал свое черное дело: без «Виагры» он не мог успешно играть в первой лиге. Оксане приходилось самой заботиться о себе. Но и в этой необычности был определенный кайф. Во всяком случае, ее такая игра устраивала. Никто из ее сверстников не прибегал к таким ласкам, которыми владел Сурен, и никто из сверстниц не видел, как лысоватая голова могущественного Бабияна движется у тебя между ног. Сурен тоже был доволен. Каждый из них получал то, что хотел.
– Оксанка! – мать, как ядро из пушки, выскочила в коридор, как только хлопнула дверь. – Ну где ты опять шляешься?
Девушка провела рукой по волосам, небрежно повесила сумочку на вешалку.
– С Сашей в кино ходили, – с легким раздражением ответила она. – Я не понимаю, что ты так волнуешься. Я ведь уже взрослая!
Ирина Владимировна скрестила руки на груди.
– Я уже не раз говорила тебе – когда выйдешь замуж, тогда и будешь взрослой. Пусть тогда за тебя муж волнуется, – нравоучительно произнесла она. – А расхаживать ночью по Тиходонску опасно. Слышала, как соседей ограбили прямо возле дома? Пристукнут и фамилию не спросят. Или еще хуже…
Оксана тихо засмеялась.
– А что может быть хуже, чем пристукнут?
– Что ты веселишься? Я серьезно говорю. Газеты читаешь? Там такое расписывают, волосы дыбом встают…
– Да успокойся, я на машине прямо к подъезду подкатила…
– На какой машине?
– На «Москвиче». Сашин друг подвез. Что ты все выпытываешь?
– Как ты с матерью разговариваешь? Пока в доме живешь, должна слушаться… Вот выйдешь замуж…
Оксана отмахнулась, словно от назойливой мухи, и, присев на тумбочку, начала разуваться.