Атомный поезд. Том 1
Шрифт:
Глава 3
Операция «Сеть» [7]
На рейде Владивостока, или, как говорят опытные мореманы – Владика, всегда много судов. Рыболовецкие сейнеры, плавучие рыбзаводы, танкеры и сухогрузы… Кто-то меняет экипаж, кто-то сдает улов, кто-то грузится или набирает топливо, кто-то разгружается, а кто-то еще ждет таможенного досмотра. Основным торговым партнером в этих краях является Япония, и суда Страны восходящего солнца в порту Владика привычны настолько же, насколько в японских портах привычны браконьерские российские краболовы.
7
Такая
Сухогруз «Кавасаки», дождавшись своей очереди, подошел к четвертому причалу и, получив таможенное «добро», начал разгрузку. В числе прочего портовые грузчики, которые в платежных документах выступают под мудреным названием стивидоры, подцепили стропами и выгрузили из глубокого трюма на причал два грузовых контейнера, идущих транзитом их Японии в Швецию.
Транзитные грузы таможня практически не контролирует, ограничиваясь проверкой пломб, наложенных грузоотправителем и иногда дублируя их собственными пломбами. При пересечении границы на выезде из России тоже проверяются пломбы и, если они в порядке, транзит уходит по своему маршруту.
На выгруженных контейнерах пломбы были в полном порядке но, судя по нарисованным на огромных ящиках условным обозначениям, они требовали особо бережного обращения. И неудивительно: из сопроводительных документов следовало, что в контейнерах находились керамические вазы. Поэтому их необходимо плавно поднимать и опускать, строго соблюдать положение «верх – низ» и ставить рядом в соответствии с отметками на стенках.
Все эти требования были выполнены, и контейнеры осторожно погрузили на открытую железнодорожную платформу, соприкоснув именно теми стенками, какими следовало. Теперь им предстояло проделать длинный путь через всю Россию: с востока на запад и с юга на север общей протяженностью около восьми тысяч километров. Вначале по Транссибирской магистрали: через Хабаровск, Читу, Красноярск, Томск, Новосибирск, Екатеринбург и Нижний Новгород до Москвы, затем через Санкт-Петербург, Беломорск и Кандалакшу до Мурманска. Там опять предстояла перегрузка на торговое судно и последняя часть маршрута – через Баренцево, Норвежское и Северное моря до Гетеборга.
Маршрут был выбран довольно странный: гораздо логичнее было бы везти контейнеры морем, обогнув Россию с востока и избежав двух совершенно лишних погрузочно-разгрузочных операций, существенно удорожающих доставку и повышающих риск повреждения хрупкого груза. Но, в конце концов, это дело грузоотправителя и грузополучателя. Всем остальным, включая пограничников, таможенников, стивидоров и железнодорожников, было на это глубоко наплевать. Безразлично. Как говорят молодые люди из поколения «пепси» – фиолетово.
В те же дни из Турции в Туапсе прибыли два транзитных контейнера с керамическими вазами, идущие через Архангельск в Швецию. В порту Туапсе их с осторожностью перегрузили на железнодорожную платформу, установив строго определенным образом, и отправили малой скоростью с юга на север: через Тиходонск, Москву и Вологду на Архангельск. Протяженность этого маршрута была меньше, но тоже солидной – около трех тысяч километров. Вставали те же вопросы: зачем понадобились две перегрузки и почему вазы не отправили морем вокруг Западной Европы через Босфор и Гибралтар? Но ставить эти вопросы и отвечать на них было некому, потому что те люди, которые могли бы заинтересоваться подобной странностью, не в состоянии анализировать движение миллионов тонн грузов, проходящих через территорию России. А всем остальным это тоже было «фиолетово».
Поставленные на железнодорожные платформы и соприкоснувшиеся определенными стенками контейнеры, во-первых, оживали, так как автоматически
Контейнеры начали двигаться практически одновременно, прочесывая российские железные дороги по самым протяженным магистралям. Так браконьерские сейнеры вдоль и поперек тралят дно Охотского моря, вылавливая сотни тонн крабов, морских ежей, трепангов, трубача и других золотовалютных деликатесов. Одновременно все разведывательные спутники США – «Плутон», «Соколиный глаз», «И-146», «Х-100» и другие – вели в том же масштабе времени синхронную аэрокосмическую съемку, помогавшую осуществить привязку зафиксированного объекта к местности. А компьютерная реконструкция позволяла отследить передвижение «засвеченного» объекта на определенном участке и, возможно, восстановить его маршрут.
Конечно, существует много железнодорожных веток, которые не захватывались «Сетью», но они были гораздо короче выбранных, а «Мобильный скорпион» нуждался в просторе для маневра, ему были необходимы длинные, на всю страну перегоны. Поэтому вероятность того, что он попадет в «Сеть», равнялась семидесяти восьми процентам.
Средняя скорость товарного поезда в России равняется тридцати километрам в час. Опытный железнодорожник с уверенностью скажет, что для благополучия статистики эта цифра завышена на восемь-десять километров. Контейнеры-шпионы неспешно двигались по российским просторам, чутко реагируя на малейшее повышение радиоактивного фона.
Подобных повышений было не так уж и мало. Передвижные лаборатории для контроля рельсов с гамма-дефектоскопами внутри имеются на каждой железной дороге, на наиболее важных магистралях – даже по несколько штук. Сердцем дефектоскопа является ампула с радиоактивным цезием, упрятанная в свинцовую оболочку. Детекторы низкой радиации четко их фиксировали, а скрытые за стенками контейнеров фотокамеры производили одновременный снимок желтых вагонов с надписью «Лаборатория» на борту – технический эксперт ЦРУ профессор Кольман усовершенствовал свое изобретение.
В некоторых местах попадались пятна радиоактивного загрязнения – то ли следы экологической катастрофы в Чернобыле, то ли последствия должностной халатности и менее трагических техногенных ошибок. Счетчики Гейгера реагировали на каждое такое пятно, включая фотоаппараты, которые могли производить съемку даже в ночное время. Но в чувствительные объективы попадали только поросшие могучим бурьяном пустыри, растрескавшаяся и неухоженная российская земля, свалки искореженного металла и другие привычные элементы придорожного ландшафта. Большинство зон повышенной радиоактивности не были известны властям, поэтому если бы карта низкорадиоактивных загрязнений, полученная аппаратурой проекта «Сеть», оказалась во властных структурах, она могла бы оказать существенную помощь в борьбе за экологическую чистоту Российской Федерации.
В «Сеть» попадалась не только бесполезная фоновая информация. Однажды шпионский контейнер, движущийся по Транссибирской магистрали, засек специальный воинский эшелон, везущий в Красноярский полк МБР изготовленные на атомном заводе в Арзамасе-25 ядерные боеголовки. Другой раз счетчик Гейгера зафиксировал перевозку урановых стержней для промышленного атомного реактора.
Поскольку контейнеры для гарантии неуязвимости работали в пассивном режиме, то есть накапливали информацию, но не передавали ее, российские военные и промышленные секреты, а так же следы отъявленного разгильдяйства и головотяпства накапливались в сверхсовременной аппаратуре, заменившей задекларированные керамические вазы. Но главная добыча, ради которой вся операция «Сеть» и была задумана, в поле зрения чувствительных датчиков детекторов низкой радиации пока не попадала.