Атомный сон (Cборник)

Лукьяненко Сергей Васильевич

Плакат висит сколько себя помню.

Его даже повесили нарочито потрепанным.

– Так что вы хотите мне сказать? – открывая пиво, спрашиваю я. – И учтите, все сказанное может быть использовано против вас…

– Карина, не против, если я сменю тело? – спрашивает Чингиз.

Молчу, ничего не понимая.

А Чингиз будто подергивается на миг туманом. Сидел рядом со мной кряжистый волосатый Антон Стеков, а вот уже – нет его. Взамен возникает прежний светловолосый красавчик.

Когда в кофейне Чингиз обменялся телами с

Антоном, это меня не удивило. Это могло быть запрограммировано заранее. Чингиз ждал своего приятеля, и машина отработала на его приближение. Обычный набор заготовок, которые использует каждый уважающий себя хакер.

Но неужели и обратная смена тел была заранее заготовлена?

Проще поверить в это.

Потому что иначе – Чингиз является дайвером.

Тем самым фольклорным персонажем, умеющим по желанию выходить из виртуальности. Человеком, все время осознающим иллюзорность происходящего вокруг. Ему стоит лишь захотеть – и сквер вокруг превратится в обычную трехмерную картинку. Он может снять шлем, набрать на клавиатуре команду и сменить свой облик. Он может, глядя на нарисованный Диптаун, увидеть слабые места программного кода.

Много чего возможно… если дайверы и впрямь существуют.

– Я дайвер, – говорит Чингиз. – Если ты думаешь, что это была домашняя заготовка, – скажи, кем стать.

Качаю головой. Вот только маскарада мне не надо. Не в Венеции. Спрашиваю:

– И настоящий Стеков – тоже дайвер?

Это объяснило бы, каким образом он выбрался из тюрьмы.

– Нет. Он хакер. Очень хороший хакер… – Чингиз улыбается и добавляет: – Единственный член UGI, HZ0 и UHG одновременно.

– Они же не допускают совместного членства… – глупо возражаю я.

– А он везде под разными именами, – разъясняет Чингиз. – Впрочем, это к делу не относится.

– Относится! – возражаю я. – Как такой опытный человек мог попасться на мелком взломе? Я смотрела его дело – он совершил грубейшие ошибки! Да и преступление… смехотворное. Подчистка телефонной базы на сумму триста сорок три рубля шестнадцать копеек!

– Ну, Шура Балаганов в свое время попался на краже грошовой пудреницы, – загадочно отвечает Чингиз. Балаганов… смутно знакомое имя, но не могу вспомнить. Наверное, кто-то из легендарных хакеров… – Но ты права, Карина. Тоха нарочно попался.

– Зачем?

– Чтобы его арестовали, – с точностью и бессмысленностью программиста из анекдота отвечает Чингиз. – А потом мне пришлось дать взятку. Чтобы его осудили, а не ограничились штрафом.

– Зачем? – снова восклицаю я.

– Чтобы Тоха сел в виртуальную тюрьму, – терпеливо объясняет Чингиз. – А потом – начал совершать из этой тюрьмы прогулки по глубине. Канал был пробит нарочито грубо.

– Вы хотите дискредитировать саму идею виртуальной тюрьмы? – прозреваю я. Мой собеседник кивает. – Чингиз… но это глупо!

Я горячусь и понимаю это. Куда лучше

было бы выслушать Чингиза. Но мне надо его переспорить – чтобы исчезло неприятное, дурацкое ощущение собственной неполноценности.

– Неужели вам это настолько неприятно? – спрашиваю я. – Мы все любим Диптаун, но подумайте – ведь своей брезгливостью, нежеланием быть рядом с преступниками вы отбрасываете этих людей на обочину жизни…

– Да при чем тут брезгливость? – удивляется Чингиз. – Я и сам преступник, если вы не забыли.

– Тогда почему вы против тюрьмы? Ваш приятель пожертвовал свободой, чтобы бороться с виртуальной тюрьмой! Разве это стоит таких жертв?

– Карина, почему тюрьма находится в ведении МВД, а не министерства юстиции, как положено?

– Проект начинался как следственный изолятор для лиц, совершивших преступления в глубине, – отвечаю я. – Понимаете, очень удобно было проводить следственные действия в самом Диптауне. Сейчас изолятор превратили в тюрьму, но пока идет эксперимент – подчинение тюрьмы не меняют. Странно, конечно, что тюрьму не отсоединили от всего Диптауна…

– Карина, вы знаете, как люди становятся дайверами?

– Нет. – Как загипнотизированная смотрю на него. А что, если он предложит мне…

– Стресс. Сильные эмоции. Отвращение. Страх. Ненависть. Тоска. – Чингиз запрокидывает голову и смотрит в безоблачное небо. Над этим сквериком всегда чистое небо, это не знаменитый «Le quartier des Pluies» во французском секторе… – Реже – восторг. Радость. Гораздо реже… Вы никогда не замечали, Карина, что в языке куда больше слов, означающих грусть? Печаль, хандра, кручина, тоска, сплин, меланхолия…

– Ну и что?

– Они экспериментируют над людьми, Карина. Пытаются создать дайверов.

– Кто – они?

– Не знаю. Какие-то умные ребята из МВД. Они и без того выходили на дайверов, особенно когда у тех было подобие своей организации, «совет дайверов». Просили что-то сделать, в чем-то помочь… обычно им не отказывали. Но, видимо, этого стало мало. Виртуальность стала слишком уж большой частью нашей жизни. Здесь есть все – банки, институты, корпорации, военные базы и штабы. А значит – нужны осведомители, агенты, шпионы. Дайверы нарасхват. Тех, кого удалось выявить и склонить к сотрудничеству, не хватает. Вот и пытаются создать новых.

Сильные эмоции?

Я вспоминаю убийцу, пытающегося приручить лисичку.

«Потом фенек умрет».

Значит, катарсис, товарищ подполковник?

Хакеры, запертые без доступа к своим любимым компьютерам – и при этом запертые в виртуальности! Убийцы и насильники, проворовавшиеся бизнесмены, сбившие пешеходов водители…

– Они все знают, что тюрьма стоит в Диптауне. Они мечтают вырваться… хотя бы на чуть-чуть, – говорит Чингиз. – А им устраивают стресс за стрессом. И пусть называют это психотерапией… цель у нее – превратить человека в дайвера.