Атомный сон (Cборник)
Шрифт:
Но настроение все-таки испортилось. Я подозрительно поглядывала по сторонам, в результате свернула под знак, нарвалась на гаишника, а тот еще ко всему оказался честным – и добросовестно выписал мне штраф. Зато потом, вручив квитанцию, подробно и четко объяснил, как мне ехать.
В результате минут через двадцать я была у дома номер пять по Пасечной улице. Загнала машину на тротуар, заглушила мотор.
Странно как-то. Ну, повесил он на меня «жучок»… или как-то еще вычислил. Но я про него ничего узнать не смогла. И вот так, с ходу, таинственный Чингиз решился на рандеву.
Интересно, на кого он реально похож?
И в любом случае: сейчас что-то прояснится.
Я высунула из двери зонтик, раскрыла его, выскочила из машины. Включила сигнализацию. Огляделась. Да, вот дом номер три, а вот и дом номер пять… Я огляделась и почти сразу заметила, что в одной из машин, ночующих на улице, сидят люди. Не просто сидят, а оживленно спорят. Алел огонек сигареты, доносились даже какие-то реплики…
Есть такое понятие – виктимное поведение. Это когда жертва сама провоцирует преступление. И я бы ни одной девушке не советовала ночью первой соваться в машину, где сидят двое мужиков.
Но, в конце концов, я сотрудник МВД! Что другим нельзя, то мне положено.
– Извините. – Я постучала пальцем по стеклу машины. Хорошая машина, что-то здоровое и мощное, но в то же время – не набивший оскомину «мерс» или БМВ. – Чингиз?
Стекло мягко уползло вниз, я убрала руку. И вовремя – выглянул тот, кто сидел рядом с водителем:
– Да, Карина. Вы садитесь в машину.
У меня едва не подкосились ноги.
Это был Чингиз.
Один в один.
Прямо из Диптауна.
Только дырки во лбу не хватало.
0111
– Подумала, что заблудилась, – сказала я. Прикурила.
Чингиз кивнул, спрятал зажигалку. Он сидел на переднем сиденье, а место водителя занимал парнишка лет шестнадцати-семнадцати, хмуро бросивший мне «приветик» и больше в разговор не вступавший.
– Бывает. Все мы иногда этого боимся, – серьезно ответил Чингиз. Странная у него была манера говорить, словно все время чего-то недосказывая. Это немножко злило и в то же время – интриговало. – Я совершенно иначе тебя представлял, Карина.
– Ожидал увидеть старую мымру?
– Нет. Более… – Он задумался. – Более уверенную и жесткую. Карина, вы в курсе, что ваша миссия – отвлекающий маневр?
– Были такие мысли, – призналась я. – Так что происходит? И откуда у вас информация?
Второй вопрос Чингиз попросту игнорирует, зато на первый отвечает четко:
– Феномен дайверов изучали несколько государственных структур. От МВД и госбеза до налоговой полиции и министерства печати и электронных коммуникаций. Когда выяснилось, что прогнозированию эти способности не поддаются, обучить им тоже нельзя, то большую часть исследований свернули. Но тут в дело вмешалась случайность: у МВД оставался следственный изолятор в глубине. Несколько раз задержанным удавалось уйти оттуда в Диптаун, проявив самые настоящие дайверские способности. В чью-то умную голову и пришла мысль: превращение происходит, если человека припереть
– Тогда у вас есть союзники, Чингиз.
– Избави Боже от таких союзников! – полушутя-полусерьезно ответил Чингиз. – Наступят случайно и не заметят. Карина, глубина уже много лет живет по своим законам. Худо-бедно, но справляется. Создает новое общество, не разрушая старого. Берет из реального мира лишь то, что действительно жизнеспособно. Да, это своего рода анархия, и как любая анархия – глубина противостоит государственной власти. Карина, что должно быть в Диптауне – решают его обитатели. Должны ли там быть тюрьмы – тоже решать нам.
– Чингиз, – сказала я. – Дело ведь не в тюрьме. Дело в появлении новых людей. Хомо виртуалис. Человек сетевой. Соединяющий в себе два мира – настоящий и виртуальный. Одинаково свободный в обоих мирах.
– Карина, это время еще не пришло. Нельзя сажать на велосипед ребенка, не научившегося ходить.
– Чингиз, а это не ревность? Не страх дайверов потерять свою уникальность?
– Карина, это не ревность и не страх.
Мы замолчали. Паренек за рулем сопел, прощелкивая по приемнику одну за другой радиостанции. «Эхо Москвы», «Серебряный дождь», «Ретро»… Тот же самый набор, что и в глубине. Никакой разницы, местами реальный и виртуальный мир слились воедино.
Интересно, как в наше время выжили радиостанции? Тем более – в глубине. Ведь никаких трудов не составляет выкачать любую музыку, которая тебе нравится, а не повиноваться вкусу ди-джеев и ведущих. Но нет, мы продолжаем слушать радио. Морщимся, когда нам крутят попсу, ругаемся, наткнувшись на очередную рекламу, прыгаем со станции на станцию… и слушаем.
Может быть, человеку важна сопричастность? Сознание того, что именно сейчас, вместе с тобой, этой песне тихонько подпевают еще тысячи людей? Мы все индивидуалисты, мы все уникальные и неповторимые – но наедине с собой можем признаться, как трудно быть одному.
Паренек наконец-то бросил блуждать по эфиру. Остановился на станции, где уже кончалась песня.
И теперь я знаю, что там за дверью в лето,Это место для тех, кто выжил зиму и осень.Эти двери повсюду и в то же время их нету,Без замка, зато с табличкой «милости просим».Я нашел эти двери, когда собирался в ад,Мне помог в этом деле его величество случай.И с тех пор так и гуляю туда и назад,Потому что вечное лето – это тоже скучно…