Аутодафе
Шрифт:
— Нет-нет. — Лицо Тимоти исказилось от обиды. — Но дело в том, что кто-то стащил у тетки деньги из копилки, а когда она нашла у меня то, что я у вас заработал…
— И ты ей ничего не объяснил?
Он помотал головой:
— Дядька сказал, что ей это не понравится.
— Ну что ж, Тим, — нахмурился раввин, — ты должен ей все сказать, и как можно скорее.
— Поздно уже. Сегодня вечером она встречается с отцом Ханрэханом, чтобы договориться об интернате.
Снова наступило молчание, потом Тим почти
— А вы не поможете мне, сэр?
— Как же я могу тебе помочь в этой ситуации?
— Вы могли бы поговорить с отцом Ханрэханом, — попросил Тим. — Я знаю, он вам поверит.
Раввин не смог сдержать горький смешок.
— Да уж… Это, я бы сказал, довольно резкое отступление от религиозных принципов.
— Ну, вы ведь оба священнослужители… — возразил Тим. — Ведь так?
Рав Луриа кивнул:
— Да, только веры у нас очень разные. Ну, да ладно, я ему позвоню и узнаю, угодно ли ему будет со мной встретиться.
Тим поднялся.
— Спасибо! Я вам правда очень признателен.
— Тимоти, прости, что я вмешиваюсь, — осторожно поинтересовался рав Луриа, — но если ты даже не можешь убедить своих дядю и тетю, что не виноват, разве ты никак не можешь заставить их тебя простить?
— Нет, сэр, — с болью в голосе ответил Тим. — Боюсь, вы не все понимаете. — Он помолчал, потом, глотая слезы, воскликнул: — Понимаете, они же меня ненавидят!
Он повернулся и, не оглядываясь, вышел.
Рав Луриа недолго постоял в задумчивости. Теперь понятно, почему он бил окна, подумал он.
Когда-то раввин Моисей Луриа смотрел в дула винтовок разъяренных чешских полицейских. Он бесстрашно противостоял банде хулиганов, намалевавших свастики на стенах его синагоги. Но звонить католическому священнику — это нечто совершенно иное.
Наконец он в задумчивости сделал затяжку из своей трубки, узнал у оператора телефон конторы прихода и позвонил. Трубку сняли на втором гудке.
— Добрый вечер. У аппарата отец Джо.
— Добрый вечер, отец Ханрэхан. Вас беспокоит раввин Моисей Луриа.
— О-о… — протянул пастор. — Сам зильцский ребе? — «Интересно, откуда Ханрэхану известны такие подробности?» — Чем могу быть полезен, господин Луриа?
— Я вообще-то хотел спросить, не найдется ли у вас времени для беседы?
— Разумеется! Приходите ко мне завтра на чашечку чая.
— Понимаете, было бы лучше, если бы мы встретились где-то в другом месте.
— Вы хотите сказать, на нейтральной территории?
— Ну да, — прямодушно ответил раввин.
— Вы случайно не играете в шахматы? — поинтересовался отец Джо.
— Немного, — ответил раввин. — Обычно мне не хватает времени на игру.
— Ну что ж, — предложил священник, — почему бы нам не встретиться
— Отлично! — обрадовался раввин. — Завтра в одиннадцать вас устроит?
— Одиннадцать так одиннадцать, — ответил его собеседник. И весело добавил: — Шалом.
На другой день оба сидели за каменным столом с поверхностью, служащей одновременно шахматной доской. Раввин начал игру, передвинув королевскую пешку на две клетки вперед.
— Так чем я могу вам помочь, раввин? — любезно спросил пастор, делая симметричный ход.
— Речь идет об одном из ваших прихожан…
— Кто бы это мог быть?
Игроки сделали еще несколько симметричных ходов, введя в бой коней и слонов.
— Это юноша по имени Тимоти Хоган.
— О господи! — Пастор вздохнул, защищая короля ферзем. — Он что, еще одно окно разбил?
— Нет, нет. Дело совсем в другом.
Рав помолчал, сделав короткую рокировку, и продолжал несколько извиняющимся тоном:
— Мне, конечно, не следовало бы вмешиваться, святой отец. Но мне стало известно, что мальчик попал в затруднительное положение… связанное с кражей денег.
Пастор кивнул:
— Он умный парнишка, но у него, похоже, талант находить неприятности на свою голову.
На одиннадцатом ходу игроки обменялись конями.
— Да, он умница, я рад, что вы того же мнения, — ответил раввин, беря пешкой слона. — Именно поэтому будет большим несчастьем, если его отошлют в интернат.
Отец Ханрэхан с любопытством взглянул на раввина:
— Позвольте спросить, откуда вам это все известно?
— Видите ли, много лет назад мать этого мальчика какое-то время работала в моем доме. А сейчас и сам парнишка у меня подрабатывает… По субботам помогает.
— То есть шабес-гоем? — Пастор понимающе улыбнулся. — Я немного знаком с вашими религиозными обрядами.
— Тогда вам должно быть известно, что эта работа предполагает полное доверие и большую ответственность, и в свое время ею занимались такие выдающиеся представители других конфессий, как великий русский писатель Максим Горький…
— …не говоря уже о Джеймсе Кэгни, знаменитом американском актере ирландского происхождения, — добавил Ханрэхан, внезапно делая шах ферзем. — Щах!
Не давая событиям на доске отвлечь себя от темы разговора, ребе категорическим тоном объявил:
— Про мистера Кэгни не знаю, но про юного Хогана могу утверждать: он не виноват!
Пастор Ханрэхан взглянул на раввина и загадочно проговорил:
— Не сомневаюсь, что вы правы.
— Тогда почему вы ничего не можете сделать?
— Это трудно объяснить, ребе, — сказал пастор, рассеянно выдвигая вперед коня. — Но я владею некоторой информацией, разглашать которую мне запрещает тайна исповеди.