Аутсайдер
Шрифт:
– С тающим ванильным мороженым сверху, - сказал Трей, накрывая предплечья Итана руками, чтобы он не мог отстраниться.
– Очевидно, - сказала его мать.
– Рейган сказала, что если ты не появишься в ближайшее время, она съест обе ваши доли.
– Похоже на то, что она так и сделает.
Чувствуя себя немного неловко, но, на удивление, не униженно, Итан последовал за Треем и его матерью на кухню в задней части дома.
– Она восхитительна, - сказала миссис Миллс.
– Такой восторженнаяй, энергичная и остроумная. Я понимаю, почему ты влюбился в нее.
– Она
– Почему вы оба влюбились в нее.
Итан перевел взгляд на стену, не в силах поверить, что миссис Миллс действительно считала их отношения приемлемыми.
– Ты забыла упомянуть, что она талантлива, - сказал Трей.
– И, по-видимому, она играет на виолончели даже лучше, чем на электрогитаре.
– Это факт, - сказал Итан. Она пыталась скрыть свою любовь к инструменту, который отец заставил ее взять в руки в детстве, но когда она играла, связь, которую она испытывала с музыкой, классической музыкой, была волшебной.
– Ты слышал, как она играет?
– Спросил Трей, колеблясь на шаг, чтобы Итан шел рядом с ним, а не позади него.
– Много раз.
– улыбнулся Итан.
– Несправедливо.
– Трей нахмурился.
– Я не думаю, что она вообще играла на виолончели с тех пор, как подписала контракт с «Исходным пределом».
– Может быть, она сыграет что-нибудь для меня, - сказала Гвен.
– От твоей рок-музыки у меня болит голова.
Трей засмеялся и обнял маму одной рукой.
– Ты бедная женщина. Должно быть, терпеть в своем доме двух подающих надежды рок-звезд было сущей пыткой.
– Как ты думаешь, почему мы построили домик у бассейна?
У Трея отвисла челюсть.
– Значит, тебе не нужно было слушать, как мы играем? Знает ли Дар, что ты ненавидишь нас обоих?
– Я никогда не могла ненавидеть тебя, милый, но я пережила так много затычек для ушей, всегда, когда ты и твои друзья играли в основном доме.
– Затычки для ушей!
Итан усмехнулся, внезапно затосковав по собственной матери. Она была замечательной женщиной, во многом похожей на Гвен. Если бы не его братья, Итан хотел бы, чтобы она познакомилась с Треем. Она бы отлично провела время, поддразнивая его. Но Итан сомневался, что она сохранит его тайну от остальных членов семьи, и он не хотел, чтобы его отчим и братья знали, что он отвратительный педик. Он слышал в своей голове, как они произносили это отвратительное слово, потому что они использовали его по отношению к другим геям. Итан не был уверен, как бы он отреагировал, если бы они упомянули Трея в уничижительной манере. Скорее всего, он сошел бы с ума. Лучше не рисковать, решил он.
Рейган сидела за обеденным столом, несомненно, созданным Гвен. Верх состоял из огромной старой двери, возможно, из какого-то средневекового замка, а ножки, казалось, были сделаны из нижних частей фонарных столбов. Каждый стул вокруг стола был уникален. Итан устроился в том, который, похоже, был вдохновлен картиной Энди Уорхола с банками из-под супа.
Рейган оживленно разговаривала с доктором Миллсом о косатках в неволе. Итан и не подозревал, что она страстно желает, чтобы дикие животные были защищены в их естественной среде
– Попробуй думать о них как о представителях своего вида, - говорил доктор Миллс.
– Тысячи людей видят их выступления каждый год, укрепляя связь с животным, поэтому они осознают тяжелое положение животного и с большей вероятностью что-то с этим сделают. Если ты никогда сама не видела косатку, то, вероятно, не стала бы о них задумываться.
– Просто чтобы ты знала, - сказал Трей, сидя за столом напротив Рейган, - неважно, на чьей ты стороне, мой папа примет противоположную сторону. Этот человек любит спорить и не отступит, пока не решит, что победил.
– Это неправда, - сказал доктор Миллс.
– Ты видишь?
– сказал Трей.
– Он даже спорит о том, чтобы спорить.
Гвен поставила тарелку перед Треем, и его отец украл его ложку.
– Я научу тебя спорить со мной, сынок.
Трей взял пальцами липкую вишенку и отправил ее в рот.
– Как будто это меня остановит, - сказал он.
Доктор Миллс повернулся к Итану, его зеленые глаза, так похожие на глаза Трея, были широкими и пытливыми.
– Рейган сказала мне, что ты когда-то был офицером полиции. Почему ты уволился?
Итан предположил, что, в конце концов, ему придется принять участие в разговоре. Это не означало, что он был готов отвечать на любопытные вопросы.
– Папа, - предостерег Трей.
– Итан не любит говорить о себе.
– Это сделало бы его твоей полной противоположностью, да?
– поддразнил доктор Миллс, вызвав смешок Итана.
Трей выхватил ложку из рук отца и зачерпнул немного тающего ванильного мороженого. Итан взял ложку, чтобы попробовать сладкий на вид десерт. Он вообще не любил сладости, но если еда позволит ему избежать раскрытия своих самых темных секретов, он будет терпеть.
Примерно в середине десерта разговор зашел обо всех местах, куда они отправятся, когда через несколько недель отправятся за границу, в комнату влетел Дар.
– Мы тебя не ждали!
– сказала Гвен, явно обрадованная встречей со своим старшим сыном.
– Значит ли это, что я должен заблудиться?
– спросил Дар, целуя ее подставленную щеку, а следом - щеку Рейган.
– Садись, - сказала Гвен.
– Я принесу тебе немного пирога.
– Я вижу, ты снова балуешь сопляка, - сказал Дар, ухмыляясь Трею, который задолго до этого покончил со своим пирогом и теперь неоднократно наклонялся через широкий стол, чтобы украсть вишни с тарелки Итана.
– Это тяжелая работа, - сказала она, входя в кухню.
– Ну?
– Сказала Рейган, ее розовое лицо стало сероватым.
– Что?
– спросил Дар, опускаясь на стул рядом с Треем.
– Как прошла пресс-конференция?
– Ах, это, - сказал Дар.
– Прекрасно.
– Это все, что ты собираешься мне сказать?
– Макс переадресовал все вопросы Стиву, который настаивал, что у него было слишком сильное похмелье, чтобы отвечать.
– Насколько зол был Сэм?
– Разозлился, но держал рот на замке. Мы начали с того, что сказали всем, что вся группа предпочла бы быть в Лос-Анджелесе, поддерживая дорогого друга в трудную минуту.