Авалон. Мифический Город

Сказ Алексей

…Моя рука, казалось, прошла сквозь воздух, будто я бил призрака. А следом его кулак врезался мне в грудь, и я даже не успел увидеть движения. Боль взорвалась, а рёбра, казалось, вот-вот разлетятся в пыль. Я отлетел, как пушинка, и врезался в стену дома. Штукатурка тут же посыпалась сверху. Стена треснула, а я рухнул на землю, задыхаясь, не в силах даже застонать. Из глубины дома послышался женский крик, наполненный ужасом.

Димон, шатаясь, бросился вперёд с диким криком:

— ААААААААА!!!

Его попытка была обречена

с самого начала. Мужик не смотрел на него, не двигался — просто в один миг лучник отлетел, словно ему влетело от невидимой руки. Удар под дых был таким, что парень сложился пополам в воздухе и врезался в ту же стену, возле меня. Треск, свет в доме на секунду включился и снова погас. Изнутри вновь донёсся женский визг, но никто не посмел выйти.

Димон сполз на землю, кашляя кровью.

— Телефон… не отдам, — прохрипел я, вставая на ноги.

Лучник, еле шевелясь, выдавил:

— Вот блин, Жека. Почему ты интересен всем кланам сразу, а? Не могли… кха-кха-кха, — алые сгустки наполнили его рот, и он опять закашлялся.

Мужчина шагнул вперёд, накрывая нас своей тенью как туча. Он смотрел сверху вниз, глаза холодные как лёд, а на губах едва заметная усмешка. Будто мы не противники, а… Никто.

— Телефон? — его голос был низким и глубоким. — Мне он не нужен. Как и ваша смерть. Удивительно, что вы вообще дышите, хоть я и едва касался вас. У вас два варианта. Летите в Питер добровольно. Или я ломаю вам ноги, и вы всё равно летите в Питер.

Я замер, мысли путались, боль пульсировала по всему телу. Этот человек нам не по зубам — это очевидно. Он играл с нами, как кошка с мышью, даже не прилагая усилий. Это совершенно иной уровень, по сравнению с тем замшелым Воином. И он сейчас сказал, что смерть наша не нужна, а человек такой силы вряд ли станет утруждаться ненужными уловками. А значит, кому-то мы нужны живыми. Напрыгнуть на него и тупо сдохнуть? Нет, это самоубийство. Нужно хотя бы понять, что происходит, и кто он такой?

— Петербург? — Димон сплюнул кровь, криво усмехнувшись. — Эрмитаж покажешь?

Мужик чуть вскинул бровь, явно не ожидая от лучника попытки пошутить. И тут же сделал шаг вперёд. Воздух вокруг загудел, и я выдохнул, чувствуя, как боль разрывает тело:

— Ладно, хрен с тобой… не похоже, что ты нас отпустишь с этой экскурсии.

Он спокойно кивнул, развернулся и пошёл к черному кроссоверу, стоявшему неподалёку. Казалось, он даже не переживал, что мы можем убежать. Видимо был полностью уверен, что в любой момент может нас захомутать — только люди с абсолютной уверенностью в своих силах могут позволить себе такое. Делать было нечего, и мы с Димоном, шатаясь, поплелись следом — каждое движение отдавалось агонией.

Нас только что раздавили.

Размазали как жуков.

И это… дико бесило! Я сам не заметил, как с силой сжал кулаки, что даже ногти порезали кожу.

— Надо будет рассказать Лене, — еле прошептал Димон, выдергивая меня из инстинктивного

порыва гнева. — Чтобы не искала. Рассказать в том месте, ты понимаешь о чём я.

Мужик, услышав слова везунчика, бросил через плечо:

— В том месте? — он хмыкнул, цитируя парня. — Мог бы просто сказать «Авалон».

Мы с Димоном в шоке переглянулись. Откуда он знает про Авалон? Холодок пробежал по спине. Чёрт, во что мы вообще вляпались?!

— Откуда т-ты… знаешь про А-авалон? — не сдержался Димон, но мужик молча открыл багажник и исчез из виду.

— Не заблуждайтесь, думая, что вы круты лишь потому что сумели сформировать духовное ядро в Авалоне. Может у вас и есть потенциал, но сейчас ваша сила ничтожна. Так что хватит сотрясать воздух и бегом в машину!

Не имея особого выбора, мы сели на заднее сидение, дверь захлопнулась с глухим стуком, и кроссовер рванул по тёмным улицам Краснодара.

Димон прошептал, массируя челюсть:

— Жек? Это что за демон? Что вообще происходит?

— Не знаю, но этот тип явно на другом уровне, чем все, кого мы встречали, — я мотнул головой, стиснув зубы.

— Я планировал выпить пару банок пива после дела, — пробормотал Димон. — Точно не в Петербург лететь.

Мужик за рулём молчал, но от него шло давление, словно невидимый пресс, заполняя машину ощущением, что мы — не люди, а вещи, которые везут по чьему-то приказу. Оставшаяся дорога прошла в тишине, нарушаемой лишь нашим шипением от боли, когда трасса была неровной.

Через некоторое свернули к частному ангару на окраине города. Территория была огорожена высоким забором, а у ворот стояли двое в чёрных костюмах, с автоматами наперевес. Они молча кивнули нашему водителю, и ворота медленно разъехались.

В центре ангара стоял частный самолёт. Его корпус блестел, а двигатели тихо гудели, готовые к взлёту.

Нас выволокли из машины, и, не церемонясь, втолкнули в салон.

Салон самолёта был воплощением роскоши: кремовые кожаные кресла, отполированный столик, бар с хрустальными бокалами и бутылками виски. Стоили они, наверное, как половина моей квартиры. На стене висел огромный экран, сейчас выключенный. Под потолком мерцали светодиоды, создавая мягкое освещение. Всё кричало о деньгах и власти, но для нас это скорее была позолоченная клетка.

Мы рухнули в кресла, чувствуя, тела ныли, будто их пропустили через мясорубку.

Мужик сел напротив, его взгляд скользнул по нам. Хладнокровно и равнодушно оценивал, будто его просто что-то интересовало.

Самолёт плавно взлетел, и я уставился в иллюминатор. Краснодар терялся внизу с каждой минутой. Перелёт начался в тишине, нарушаемой лишь причитаниями Димона о том, как сильно болит задница.

Лучник, наконец, не выдержал и спросил:

— Слушай, ну мы уже летим. Хоть имя своё скажи. Как к тебе обращаться-то? — его голос был хриплым, но всё таким же легкомысленным и наглым.