Авалон. Внешний Мир. Книга 5
Шрифт:
Лена медленно подошла и села на край кровати, но не рискнула касаться парня. Просто замерла, глядя на его лицо, и поджала губы.
Роман посмотрел на Юки.
— Рассказывай, — сказал он твёрдо, с приказным тоном. — Все подробности.
Юки нахмурился, в груди зажглась искра упрямства, но он одёрнул сам себя. Ведь он уже всё для себя решил — теперь он полноценная часть группы и пока что откажется от собственных планов.
Поэтому коротко пересказал всё. Тул, демоны, Ревенант — всё что знал. Роман слушал молча, а когда Юки закончил, просто
— Я передам главе клана, — сказал он и вышел, оставив Юки и Лену наедине с Женей.
Лена смотрела на Женю, её лицо искажала тревога.
— Он… он же выживет, да? — спросила она тихо, её голос дрожал, как тонкая струна, готовая лопнуть.
Юки усмехнулся. Он заставил себя говорить твёрдо, чтобы успокоить её, и сам при этом упорно верил в свои слова.
— Если кто и выживет, то это Женя, — сказал он. — Он же упрямый.
Лена кивнула, но её глаза всё ещё были полны переживаний. Она смотрела на Женю, её пальцы сжимались так сильно, что кожа побелела. Юки замолчал и задержал взгляд на лидере группы. Его лицо, даже во сне, казалось напряжённым.
И в этот момент Женя открыл глаза.
Глава 2
Я сидел на террасе усадьбы Демидовых, обхватив ладонями тёплую чашку кофе. Аромат свежесваренных зёрен всегда мне нравился. Сейчас он смешивался с прохладным утренним воздухом Санкт-Петербурга. Это была запланированная встреча тет-а-тет с Катей, было что обсудить, хотя бы того же Ваню — парня, которого мы притащили из Краснодара.
Солнце стояло высоко, заливая город мягким золотистым светом, отражавшимся от стеклянных фасадов небоскрёбов и зеркальной глади Невы.
Петербург жил своей привычной жизнью: где-то вдалеке гудели машины, по набережным неспешно прогуливались туристы, а река отражала редкие облака, плывущие по голубому небу.
Да уж, это место — наша планета Земля, определённо заслуживала шанс на выживание.
В усадьбе Демидовых я всё ещё чувствовал себя как не в своей тарелке. В моём мире, где роскоши не было вовсе, всё гораздо проще. Здесь же всё было слишком идеальным, слишком далёким от моего привычного мира. Но что интересно, похоже я стал привыкать, потому что теперь чётко знал свою цель. И тогда всё остальное меркнет и становится неважным. По крайней мере не до такой степени, чтобы всерьёз переживать об этом.
Катя сидела напротив, откинувшись на спинку плетёного кресла. Её тёмные волосы, обычно собранные в пучок, сегодня были распущены, мягко падая на плечи. Она держала чашку обеими руками, грея пальцы, и её взгляд скользил по саду, где садовник аккуратно подстригал кусты.
Я смотрел на девушку и не мог избавиться от чувства, что она изменилась. Та Катя, которую я знал — резкая, холодная, с гонором, способным пробить стены, — будто растворилась. Передо мной была… Простая девчонка. Задумчивая, может быть уставшая, но точно без привычного пафоса.
Об этом как минимум говорит тот факт, что какие-то условные
Катин взгляд, всегда острый, как лезвия её же кинжалов, теперь был мягче. Она сидела, слегка сгорбившись, и её пальцы нервно постукивали по краю чашки. Что-то в ней надломилось, и я чувствовал это. Может быть и не надломилось, но точно перевернуло восприятие мира.
— Ну что, Жень, — сказала она холодно, но без привычной резкости, почти мягко, — как ощущения спустя два дня после возвращения?
Я сделал глоток кофе, чувствуя, как горьковатый вкус обжигает горло.
Планета Тул.
Это задание до сих пор отдавалось в груди, как удар молота. Разрушенные небоскрёбы, запах гари и крови, демоны, лезущие из разломов, и тот жуткий рёв демонического принца, от которого сама земля дрожала.
Я видел, как он вылезал из разлома — его исполинские руки, когти размером с башни, глаза, горящие, как звёзды в агонии. Я пережил это, но каждый раз, закрывая глаза, видел его лицо, и внутри всё сжималось от какого-то странного, почти болезненного восхищения. Восхищения силы тех пятерых героев.
— Как будто меня через мясорубку пропустили, — ответил я, глядя ей в глаза. Её взгляд на секунду задержался на мне, и я заметил, как её губы дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но передумала. — А ты? Ты будто изменилась, нет?
Она отвела взгляд, её пальцы замерли на чашке. Молчание повисло между нами, но оно не было неловким — скорее, таким, когда оба знают, что слова не нужны, но всё же хочется их найти. Она слегка наклонила голову, и прядь волос упала ей на лицо. Катя не стала её убирать.
— Изменилась? — переспросила она тихо. Её голос был почти шёпотом, и в нём чувствовалась какая-то хрупкость, которую я никогда раньше не замечал. — Может, просто устала притворяться, что всё под контролем. А может всё зашло слишком далеко, и теперь я должна всерьёз задуматься над тем, что правильно, а что нет.
Я молчал, давая ей продолжить. Тул изменил нас всех — глупо это не признавать. Но Катя молчала, и давить не собирался.
— Что там с Ваней? — сменил я тему разговора. Наклонился чуть ближе, опершись локтями на стол, и заметил, как она поджала губы, будто я спросил о том, о чём она и так думала.
Её взгляд метнулся ко мне, и на секунду в нём мелькнула прежняя Катя — та хладнокровная стерва. Но девушка тут же расслабилась, её плечи опустились, и она кивнула, едва заметно.
— Ваня… — повторила Катя медленно. — Что ж, в результате «обработки» этого парня, всё будто бы указывает на твою правоту.
Я знал, что был прав. Ваня, худощавый парнишка, внук моей соседки, попал под влияние культа на Земле. Мы вытащили его, привезли сюда, в усадьбу, чтобы держать под контролем.
— Культ сломал его, заронил в него что-то тёмное, и теперь он под наблюдением, — сказала Катя.