Авантюрист
Шрифт:
Пожарный всматривается в Флорио и детей всего секунду, а затем поднимает брандспойт и отводит в сторону металлический рычаг. Шипя и вскипая, их окутывает струя воды. Девочки сгибаются, потому что струя сильная.
Пожарный показывает рукой в рукавице на зияющий проход, откуда появился он сам. По-видимому, он прорубил его своим топором. Майкл Флорио делает с девочками рывок вперед. Потом он и пожарный перетаскивают их через карниз. Наконец-то в легкие врывается благословенный кислород, с запахом гари. Внизу рычит похожая на сказочное чудище пожарная
Тереза идет первой. Ее тошнит, она всхлипывает, кажется, жизнь покидает ее. Девон следом. Она в полубессознательном состоянии, голова безвольно болтается, лицо похоже на смуглую маску. Затем приходит черед Флорио. Он весь дымится, лицо почернело и сейчас мало похоже на человеческое. При встрече с таким ночью на пустынной улице любой испугается.
Люлька медленно отходит от стены. С высоты открывается потрясающий вид на охваченный огнем дом, десятки машин внизу, сверкание голубых огоньков, людей, беспорядочно двигающихся туда-сюда. Майклу Флорио все это кажется чем-то торжественным, одухотворяющим. Теплый ночной воздух. Беззвездное, подернутое дымом небо. Он притягивает к себе дочерей, а лестница, покачиваясь, медленно опускает их вниз… вниз… вниз…
Катманду
— У вас сломано бедро и повреждена коленная чашечка. А также разорвано несколько поперечных коленных связок. Вы доктор, так что, несомненно, понимаете, что это означает.
Понятное дело, что ничего хорошего это означать не могло, но она все равно нашла в себе силы, чтобы устало улыбнуться этому высокому, обаятельно-некрасивому человеку с добрыми глазами. А он потрогал ее поднятую под углом левую ногу, охваченную толстой гипсовой повязкой. Противовес, свисающий над кроватью, предназначался для того, чтобы приковать ее к постели на несколько недель.
Она кивнула в сторону ноги:
— Гипс и вытяжка?
Доктор-непалец улыбнулся. Она знала, что его зовут Моан Сингх и что он главный ортопед.
— Наконец-то вы начинаете приходить в себя. Я очень рад. С вытяжкой придется смириться по крайней мере недели на три. Иначе, как вы понимаете, можно лишиться ноги.
— Да, — согласилась она, на мгновение почувствовав себя врачом-практикантом, сопровождающим на обходе выдающегося профессора. В ноге по-прежнему ощущалась тупая боль.
— У вас также имеется обморожение средней тяжести. — Сингх посмотрел на часы, присел рядом и взял ее за запястье. Подняв руку, чтобы она могла увидеть, он снял с нее белую варежку.
Ребекка посмотрела на свои почерневшие пальцы. Они выглядели так, словно побывали в огне. Вторая рука была в таком же состоянии.
— Понятно.
— Вам повезло. Невероятно. Ведь мы, врачи, без пальцев работать не можем, верно?
— Да, не можем.
Он заметил, что она принюхивается к странно пахнущей мази, которой были смазаны ее пальцы.
— Как видите,
— Вы замечательный доктор, — сказала Ребекка. — И лечите меня чудесно. Большое вам спасибо за все.
Слышать это ему было приятно. Он, кажется, даже слегка покраснел, Ребекке удалось это заметить, несмотря на его смуглую кожу.
— Мы и впредь будем делать для вас все возможное, — торжественно произнес он. Затем снова надел ей на кисти варежки и коснулся лица. — Вокруг носа и рта также имеется определенное обморожение. Но это не страшно. Омертвевшая кожа скоро начнет шелушиться, а потом ваше лицо станет таким же благопристойным, как и прежде.
Надо же, ее лицо снова станет «благопристойным». Ребекка давно уже не слышала этого архаического эпитета, но не улыбнулись. Моан Сингх, очевидно, получал удовольствие, практикуясь в английском, на котором, кстати сказать, говорил совершенно свободно.
— Хорошо, — отозвалась она.
Он деликатно откашлялся.
— Вчера вы спрашивали о вашем ребенке. Эти галлюцинации имеют под собой какую-то почву или просто результат перенесенной травмы и введенных препаратов?
— У меня действительно был ребенок, — тихо произнесла она. — В последний раз, когда я лежала в больнице, это были роды.
Он слегка смутился.
— О, понимаю. Но теперь память к вам вернулась полностью. Вы сознаете причину, по которой здесь оказались, знаете сегодняшнюю дату и все остальное?
Она кивнула:
— Разумеется.
— Мы очень тщательно проверили. Никаких органических мозговых травм, к счастью, не обнаружено. Конечно, у нас очень примитивное оборудование…
Он осекся, посмотрев на ее лицо. Неожиданно Ребекку сильно зазнобило. Сингх заботливо укутал ее одеялом, подоткнув со всех концов.
— Вы еще не вышли из шокового состояния, поэтому некоторое время будет скакать температура. Хотите, я скажу сестре, чтобы она принесла вам чашку горячего чая и еще одно одеяло?
— Спасибо. Я была бы очень признательна.
— Ваш знакомый, мистер Уоррен, уже на ногах. Он спрашивал меня, нельзя ли ему навестить вас. Как вы?
Некоторое время Ребекка молчала, обдумывая, готова ли она к встрече с Робертом. Но смысла откладывать не было. Ему, наверное, не терпится покинуть Катманду.
— Да, — наконец отозвалась она. — Скажите ему, что он может прийти.
— Замечательно, — весело проговорил Сингх. Он поднялся и вышел из палаты.
Наконец по телу разлилось приятное тепло. С доктором Сингхом, вне всяких сомнений, ей повезло, хотя больница, с учетом тех стандартов, к которым привыкла Ребекка, очень скромная — это мягко выражаясь. Он сказал, что у них устаревшее оборудование. В это можно поверить, если посмотреть на обветшалое здание и убогую обстановку.