Авантюрист

Габриэль Мариус

— О Боже. Кость задета?

— Думаю, да, — с трудом выдавила она из себя. — О, Майкл, слава Богу, что ты пришел!

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Моя бедняжка. Держись крепче.

С невероятной осторожностью он поднял ее на руки и переложил в более удобное положение.

Девон продолжала всхлипывать, обхватив лицо руками.

— Тереза, — выдохнула Ребекка. — Она с ней что-то сделала. Пожалуйста, Майкл, посмотри ее! Может быть, она ранена.

Майкл подошел к Терезе и поставил ее на ноги. Тереза пошатывалась. Он погладил ее по щеке.

—

Тереза! Как ты?

Та не ответила, но, когда Майкл отпустил ее, сумела удержаться на ногах.

Он встал на колени рядом с Ребеккой и тихо прошептал:

— Извини…

Дальше она уже ничего не слышала, потому что ее с головой накрыла липкая темнота.

Когда она вынырнула из кружащейся черноты, мир вокруг был каким-то нереальным, только чем-то отдаленно напоминающим тот, в каком она жила прежде. Все было не вполне реальным — звуки, голоса. Даже безбрежная боль была не реальной, а чем-то вроде аттракциона «русские горки», на которые она взлетала, а затем устремлялась вниз.

Ребекка попыталась сесть. Разумеется, ей это не удалось.

Она лежала в луже темной крови. Рука была прижата к ране. Сквозь пальцы сочилась кровь, приятно теплая. «Сильная потеря крови, — говорил где-то внутри ее головы спокойный голос. — Пока не прибудет донор, имеющий соответствующую группу, необходимо ввести внутривенно плазму. И следить за давлением».

Рядом с ней, тихо плача, сгорбилась Тереза. Сверху на них упала тень. Ребекка подняла глаза. Над ней наклонился Майкл.

— Как ты, Ребекка?

— Почему ты до сих пор не отвез меня в больницу? — с трудом выговорила она.

Майкл понимающе кивнул, пытливо изучая ее своими черными глазами.

— Никак не ожидал, что все настолько выйдет из-под контроля. — Он нежно погладил ее лицо. — Бедняжка моя дорогая. Я никогда и не мыслил, чтобы причинить тебе такую боль.

Позади него возникла Девон. На лице была видна красная отметина от удара Майкла.

— Что ты собираешься делать, папа? — спросила она высоким голосом.

Майкл выпрямился.

— Ты не должна была этого делать, Девон.

— Должна, — резко выкрикнула Девон. — Я столько для тебя сделала, папа. И что же? После всего этого ты не можешь взять и просто меня уничтожить. Не можешь!

Майкл устало потер лицо.

— Заткнись, слышишь?

— О чем она говорит? — услышала Ребекка свой голос, приходящий откуда-то издалека. — Она говорит о Барбаре, верно? Это она убила ее! Не Тереза!

— Мы сделали это вместе, — криво усмехнулась Девон. — Я раздробила таблетки, которые он мне дал, и подсыпала ей в питье. Остальное — папина работа.

Ребекка ухватилась за Терезу окровавленными пальцами, пытаясь притянуть ее ближе к себе.

— Попятно. Теперь все понятно. Значит, вы оба использовали ее, чтобы прикрыть свое преступление.

— В том, что мы сделали не было ничего преступного, — хрипло возразила Девон. — Казнить преступницу — это не преступление. А она была настоящей преступницей. Она хотела разорить папу. Решила отдать землю, чтобы папа потерял

свой бизнес. Мы пытались ее остановить. Не получилось. Знаешь, как первобытные люди охотились на мамонта? Копья всякие, остроги — это не годилось. Он был слишком большим, и шкура у него была слишком толстая. Они рыли яму и прикрывали ее хворостом. Мамонт туда падал. Затем они подкладывали еще хвороста и поджигали. Это единственный путь убить что-то большое, что сильнее тебя. Мы были примерно в таком же положении.

— Ты убил Барбару. — Ребекка посмотрела на Майкла. — Из-за денег. Не из-за девочек. Никакого благородства в твоем порыве не было. Только деньги!

— Кто ты такая, черт возьми, чтобы с таким видом тут разглагольствовать о деньгах? — внезапно вскинулся Майкл. — Может быть, ты знаешь, что такое настоящая нищета, Ребекка? Знаешь, каково это карабкаться, обрывая ногти, на самый верх, глотая насмешки и издевательства, переживая глумление, смиряясь с ненавистью и предубеждением? Нет, тебе это не знакомо. И ты хочешь, чтобы после всего этого я позволил пьяной стерве сбросить меня вниз одним ударом носка своей поганой туфли?

— Но почему Тереза должна была отвечать за все это? — сказала Ребекка, еще крепче прижимая к себе дочку. — Почему ее нужно было приносить в жертву?

— Ничего бы с ней не случилось, — сухо отозвался Майкл. — Тринадцатилетних подростков с такими данными, как у нее, в тюрьму не сажают. Ну, провела бы пару лет в каком-нибудь милом лечебном учреждении с большим тенистым садом и уютными палатами. А затем бы вышла на свободу.

— С навсегда поломанной психикой! — Боль в бедре становилась непереносимой. Ребекка едва дышала, все тело взмокло от пота. — Майкл, ты говорил мне, что любишь ее, а выходит, она ничего для тебя не значила.

— Это она для тебя ничего не значила! Иначе бы ты от нее не отказалась. А я люблю Терезу. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Но в нашей войне с Барбарой мы все должны были чем-то жертвовать. Это была доля Терезы. Я не потребовал от нее участия в самой акции.

— Ты привлек к этому Девон.

— А ей было не привыкать, — сказал Майкл. — Верно, Девон?

Девон всю передернуло, как будто ее снова ударили по лицу.

— Не надо, папа, — прошептала она.

— У матери Девон не было никакой лейкемии, — сказал Майкл. — Эту историю выдумали в агентстве по усыновлению детей. В противном случае Девон никогда бы не удалось найти приемных родителей.

— Папа, — жалобно проговорила Девон, — пожалуйста, не надо.

Майкл продолжил без тени сострадания:

— Ее мать была проституткой. Девон даже не знала, кто ее отец.

Глаза Девон остекленели.

— Папа, — взмолилась она, — нет, пожалуйста.

Майкл не сводил глаз с Ребекки.

— Они жили рядом с Сосалито[29], в деревянной лачуге, которую ее мамаша называла плавучим домом. Жизнь Девон была сушим адом. Мать ее била и издевалась. Девочка все время ходила с синяками. На ее теле были порезы и ожоги. Вот такие бывают мамы, Ребекка. Но Девон ей отомстила. Верно, Деви?