Авантюристы. Книга 1
Шрифт:
– Садитесь, герр гауптман, и поведайте нам с гауптштурмфюрером, что это за шкатулка была у вас в сейфе, малахитовая в феврале этого года? Куда делась, а главное -откуда появилась?– "взял быка за рога" Мишка. Гауптман, присевший было, вскочил как ужаленный и уставился на него глазами полными ужаса.
– Я смотрю, герр гауптман, вопрос мой вас обрадовал несказанно. Даже челюсть затряслась. Ну-ка выкладывайте все от начала и до конца, если не хотите провести остатки своих дней в Дахау. Я могу вам это запросто устроить. Не сомневайтесь, голубчик,–
– Ккккаккк вы узззналли?
– Мы все знаем. Почти. Мелочи разве ускользают некоторые иногда. Вот вы нам и поможете устранить пробелы. А за содействие обещаю закрыть глаза на мелкие шалости и не привлекать вас в качестве ответчика по этому делу. Только в качестве свидетеля. Если проявите благоразумие.
– Я проявлю,– тут же сориентировался гауптман Мольтке. Коменданта затрясло неспроста, то, что он рассказал, сглаживая острые места, на сколько возможно, ставило его вне законов Рейха и вообще вне всяких законов.
– В октябре прошлого года, после взятия Минска, наш полк временно был расквартирован там,– начал Мольтке.– Ждали пополнения. Треть полка осталась после боев от границы. Я тогда командовал вторым батальоном, а лейтенант Зауэр первой ротой в этом батальоне. Офицеров не хватало.
Вот тогда-то бес и попутал,– вздохнул Мольтке, вытирая пот струящийся по лицу, дрожащей рукой.
– Это все Пауль Зауэр. Прибегает и докладывает, что гренадеры из его роты обнаружили в подвале склад с ящиками и, вскрыв, нашли там произведения искусств. Это большевики из музеев готовились вывезти и не успели. Заперли в подвале, а вход завалили мусором. Огромную кучу навалили всякой дряни. А в нее снаряд попал и так удачно ее в сторону смел, что дверь оказалась видна.
– Сколько ящиков было?– спросил Мишка.
– Два десятка. Точнее двадцать три. Разных размеров.
– Что было в ящиках?
– В основном фарфор и хрусталь. Посуда, герр штурмбанфюрер?
– Куда дели посуду?
– Продали,– честно признался Мольтке.
– Кому это?
– Командующему второй воздушной. Вернее его адъютанту гауптману Кампферу. Дешево, очень дешево. Всего за сто тысяч марок, а там на миллионы. Музейные же вещи. Ну и там еще был ящик с разной мелочью. Канделябры, статуэтки там всякие и пара мушкетов в коробке дубовой. Это мы совсем за дешево отдали. Всего за 10-ть тысяч.
– Рейхсмарок?
– Да,– кивнул Мольтке.
– С Зауэром поделились, конечно, по братски?
– Разумеется. Он получил свои 20-ть процентов, как мы и договаривались. Пять тысяч марок.
– Что-то арифметика тут захромала у вас или я что-то не дослышал? Пять тысяч – это меньше пяти процентов от всей суммы, герр гауптман.
– Да, но Зауэр про это не знал. Сделку осуществил я и деньги получал приватно тоже я. Зачем ему столько денег? И потом, все равно погиб.
– Логично и резонно, а главное – справедливо. Значит,
– Вас уже за это только полагается расстрелять перед строем или повесить другим в назидание,– Мольтке затрясся опять, но Мишка похлопал его по плечу и успокоил:
– Я обещал закрыть глаза на мелкие шалости. Рассказывайте дальше.
– Это почти все. Просто когда мы от ящиков этих избавились, то оказалось что в них до нас порылись свиньи…
– И кто же это?
– Унтер-офицер Мюллер и рядовой Харникер.
– Ну, первый-то известная свинья,– кивнул Мишка.– Как попались свиньи?
– На них донес рядовой Винтер.
– Молодец. Вот радость-то была у всех в батальоне! И что он донес?
– Что они набили ранцы всякой всячиной. Ну, и этими камнями. Вы сказали шкатулка. Нет – это не шкатулки – это хорошо обработанные камни, монолитные – в количестве шести штук и служащие, очевидно, подставками или украшениями сами по себе. Резные, с фигурками затейливыми. Все одинаковые, как из-под штампа. Очень красиво.
– Шесть?
– Да, герр штурмбанфюрер. Одну я, как положено, отдал Зауэру, а пять взял себе.
– Ну да, не отдавать же рядовым.
– Их я наказал за мародерство.
– Как?
– Отправил с маршевой ротой на фронт. С первой же.
– Строго, но справедливо. Солдат должен воевать, а не ползать по подвалам в поисках спрятанных ценностей, чтобы набить ими свой ранец. Где камни?
– Продал все тому же Генриху Кампферу. Адъютанту командующего. Совсем дешево отдал. Всего за пятьдесят тысяч.
– Да вы, я вижу, коммерсант, герр гауптман. Купи-продай.
– Только "продай", герр штурмбанфюрер.
– Ну да, я и забыл, что покупать вам нет надобности. Что было потом?
– Потом я сломал ногу, герр штурмбанфюрер и отбыл на лечение в Рейх. Это все.
– Сломали ногу? Где это?
– Здесь в Мозыре, в этой дыре. Отметили с Зауэром удачную сделку. Шел ночью, споткнулся…
– Упал, очнулся, гипс,– закончил за него Мишка.– Где-то я эту историю уже слышал? Фридрих?
– И я тоже. Там, правда, бриллианты потом у пострадавшего в этом гипсе оказались, а у вас что, герр гауптман?
– У меня только марки. Больше ничего,– искренне сознался Мольтке.– Немного золота трофейного. Пару часов, портсигар, две цепочки и четыре крестика церковных. А больше ничего не было.
– Молодец. Настоящий офицер Великой Германии. Пока остальные идиоты перлись в сторону Москвы, чтобы взять ее до холодов… Вы, я вижу, провели время гораздо с большей для себя пользой! Повезло вам, гауптман, что слово я дал, но признаюсь честно, что очень его не сдержать хочется. Прямо руки чешутся. Вы ограбили немецкий народ. Лишили его достояния, которое по праву победителя принадлежит ему, и присвоили себе. За это вешать нужно, чтобы другим неповадно было. Я обещал и сдержу слово,– хлопнул Мишка опять по плечу, снова затрясшегося гауптмана.