Авантюристы
Шрифт:
– Может, как ты говоришь, на человека и похожа… Только вот развратник мне этот противен. Чего удумал – женской любовью заниматься! – возмутилась Варя.
– Подумаешь, невидаль какая. Мне двадцать два года, сирота я с тринадцати годов, и за свою короткую жизнь успела насмотреться. Чуть в бордель не попала! Поверь мне, наш хозяин – просто невинный младенец. В борделе девки каждый день по пять клиентов обслуживали, всякое случалось: такие попадались живодёры! Этот, по крайней мере, один. Чего с ним не справимся что ли втроём?
– Справились
Женщины, как обычно, вошли в спальню Ламанского; тот возлежал на кровати обнажённый, прикрывшись одной лишь простынею. Варя заметила незнакомого мужчину, расположившегося поодаль на кушетке около окна. Незнакомец был удивительно хорош собой: светловолосый, голубоглазый, тонкий прямой нос и правильной формы слегка полноватые губы говорили явно о дворянском происхождении.
Гость в свою очередь, не отрывал взгляда от Варвары. И сам того не ожидая, впервые за три последних месяца, при виде красавицы в кружевном белье, ощутил прилив плотского желания и сил.
Прелестница, высокая, стройная, белокожая, с аппетитной грудью и упругими бёдрами – выглядела чрезвычайно соблазнительней. Розовые чулки столь выгодно подчёркивали её стройные ноги…
Сигизмунд почувствовал лёгкое головокружение и сладостную боль внизу живота.
– Рекомендую, – Ламанский указал в сторону Вари. – Одалиска[34] в полном твоём распоряжении. Если желаешь прямо здесь – прошу без лишних стеснений.
– Простите, но я бы лучше уединился с девушкой… – робко возразил Сваровский.
– Что ж дело твоё… Комната рядом… – благожелательно ответил Ламанский и тут же скинул с себя простынь. – Ну, мои цыпочки, идите к своему петушку!
Взгляд Сваровского непроизвольно упал на обнажённого майора: «О-ля-ля! Как говорят в Париже! С такими природными задатками, ему и пятерых женщин будет мало…»
Поляк с одалиской уединились в соседней комнате. Сваровский затворил за собой дверь и невольно ощутил смятение: вдруг он покажется неопытным любовником? Ведь он жене не изменял! А с эдакой роскошной одалиской не знаешь как себя вести!
Варя, понимая неловкость партнёра, пришла ему на помощь:
– Как вас зовут? – едва слышно спросила она.
– Сигизмунд…
Женщина, распахнула одеяло и легла на кровать. Её тяжёлая коса соскользнула с подушки и упала на пол.
– Моё имя вы наверняка знаете…
Сваровский, постепенно преодолевая смущение, приблизился к ложу.
– Никогда не видел такой длинной косы… – робко заметил он.
– Да, меня из неё и прозвали здесь «Краса – длинная коса».
– Они правы – вы действительно очень красивы, – сказал Сигизмунд, присев на краешек кровати.
Он не удержался и дотронулся до блестящих волос одалиски.
– Можно расплести вам косу?..
Женщина удивилась необычной просьбе.
– Конечно, если это доставит вам удовольствие…
Вскоре Варвара
Сваровский снял рубашку, отбросив её прочь, затем расстегнул брюки… Варя залюбовалась его телом, она непроизвольно вспомнила Глеба Панфилова, управляющего купца Хлебникова. Любила ли она его?.. Пожалуй, что – да. Но это было давно, в той, другой жизни, к которой нет возврата…
Несмотря на трёхмесячное воздержание, Сваровский был не тороплив. Варя, сама того не ожидая, с удовольствием ощутила в себе его плоть… Ей стало легко и хорошо, словно не было суда, кошмарной дороги и пересылочной тюрьмы, не было старого сластолюбца Ламанского, только она и Сигизмунд. Женщина обняла партнёра с неистовой силой, словно не желая расставаться с ним никогда.
Когда всё закончилось, и любовники достигли наивысшего удовлетворения (чего Варя не испытывала с тех пор, как не была с Глебом), то сознали – они ниспосланы друг другу судьбой.
Сигизмунд пребывал в недоумении: «Боже, что за женщина? Я с женой не испытывал ничего подобного! Неужели такое бывает? Неужели надо было дожить до тридцати двух лет, похоронить жену, чтобы познать такое наслаждение?»
Варвара же ни о чём не думала, она просто положила голову на грудь Сигизмунда и наслаждалась выпавшими минутами счастья, которое может закончиться в любой момент. А потом… А, что потом? Ламанский… Любовь втроём… Ей было противно вспоминать, и она начала целовать Сигизмунда в грудь, а затем всё ниже и ниже, как когда-то Глеба…
Глава 4
При последующих визитах Сваровский непременно останавливался у Ламанского с ночёвкой, и тот, по обыкновению, предлагал ему провести время со своими одалисками. Сигизмунда покорила Варвара, он постоянно думал о ней: «Такая красивая женщина – каторжанка. Ей бы в обществе блистать… А она – в руках похотливого майора…До чего не справедлива жизнь… А моего деда и бабку она пожалела? Эта жизнь… Они потеряли всё: богатство, усадьбу, земли, доброе имя… Отец женился на крестьянке, я же – потомок истинных шляхтичей занимаюсь торговлей… И невольно приходится иметь дело с Ламанским… О, Матка Боска, помоги мне грешному[35]…»
Сигизмунд приближался к Алгачам, вскоре на пригорке показался дом Ламанского. «Неужели увижу её снова? – думал он о Варваре. – А вдруг майор не позволит с ней уединиться?»
Торговец, как обычно выгрузил товар, хозяин остался доволен. Сигизмунд умел угождать, а теперь приходилось стараться вдвойне из-за Вари, уж больно хотелось её видеть… и не только.
Сигизмунд удалился с красавицей в смежную с хозяйской спальней комнату, Ламанский не обратил на это ни малейшего внимания. Она была облачена, как и в прошлый раз, в бельё куртизанки. Заметив на себе пытливый взгляд мужчины, женщина произнесла с горечью: