Аватара. Фантастический роман
Шрифт:
На сей раз все обошлось. Вертолет сделал три явно формальных круга над островом, сумев ни разу не оказаться над нашими головами, и полетел на юг к двум другим ближайшим от нас островам. Это было в высшей степени мудрое поведение членов экипажа вертолета. Постарайся вертолетчики проявить больше рвения и обнаружить стоянку нашей яхты, они никогда бы не смогли больше летать.
Надо сказать, что мы подготовились к возможному прилету наших преследователей. Яхта была окутана маскировочной сеткой, а главное, поставлена в узком заливчике в такое место, где сверху ее прикрывал большой выступ скалы, непроницаемый для обычных локаторов. Тем не менее имевшаяся на яхте мощная пушка-излучатель находилась в боевой готовности. Пушка поменьше, переносная, была установлена в небольшой пещере в верхней части скалы, где дежурили мы с Анри
— Будем надеяться, он не вернется, — сказал Анри.
До появления воздушного разведчика мой друг продолжал вчерашний разговор, красочно описывая персонажей клуба «самых богатых и влиятельных», куда он сумел проникнуть. Анри не был лишен некоторых артистических способностей, и я от души смеялся над нарисованными им словесными портретами. В то же время смысл его рассказа сводился к тому, что хотя в клубе встречались люди интересные, незаурядные и, возможно даже, гениальные, человечеству было бы намного спокойнее, если бы оно поместило большинство этих «гениев» в самый дорогой, самый шикарный и наиболее надежно охраняемый дом… для сумасшедших. Потому что планы и прожекты, которыми жили многие члены клуба, не могли прийти в голову обычным, нормальным людям.
— Черт их знает, — говорил Анри. — Возможно, огромное богатство и большая власть здорово коверкают психику человека. Ненормальность моих собеседников чувствовалась не в том, что они совершали какие-то необычные, экстравагантные поступки. Напротив, как правило, это были очень воспитанные, нередко приятные в общении люди. И все же многим из них место в домах для умалишенных. Понимаешь, ненормальная психика этих людей, одержимых стремлением «делать деньги» и иметь как можно больше реальной власти, заставляет их, вопреки всем общепринятым нормам, хладнокровно (часто вероломно) убирать с дороги (иногда просто убивать физически, конечно, руками других) всех конкурентов, противников или тех, кто случайно оказался на их пути. А конкурентами могут быть и целые страны.
Представь себе этакого симпатичного старичка, знатока истории Древнего Египта и вообще любителя Африки, с удовольствием игравшего со мною в шахматы, который, не моргнув глазом, дал указание свергнуть в небольшой стране этого континента народное правительство и поставить у власти существо совершенно кошмарное — бывшего капрала колониальных войск, немедленно объявившего себя пожизненным президентом. Мой партнер по шахматам прекрасно знал, что вторым делом новоиспеченного президента будет уничтожение половины своих подданных, для начала всех тех, кто не был выходцем из его собственного племени. Но зато первым делом каннибала было предоставление моему знакомцу по клубу права на разработку богатейших полезных ископаемых на всей территории страны. Вот так!
— Анри, послушай! Как-то ты все подаешь уж очень пессимистично. Я тебя не узнаю!
— Виктор, я очень устал от тех страшных игр, в которые пришлось играть. Побывал бы ты там сам да еще поизображал бы из себя этакого ловкого, элегантного, но крайне почтительного молодого человека, который с восхищением внимает старшим и учится у них уму-разуму. Старички во все времена ценили тех, кто им почтительно внимает.
И Анри рассказал мне еще об одном старичке, с которым он часто беседовал в клубе и которого слушал всегда с большим вниманием. Внимание это не было бескорыстным: собеседник являл собой ярко выраженный тип напористого, даже агрессивного мультимиллионера, привыкшего быстро решать деловые проблемы, судьбы людей, а заодно самоуверенно и безапелляционно судить о политике своего и других правительств. Именно из откровений этого человека Анри узнал, как, оказывается, близко было временами человечество к третьей мировой войне.
Собеседника Анри звали Джеймс Линг. Строго говоря, определение «старичок» к нему не подходило. Это был высокий костлявый старик с могучими плечами и пудовыми кулаками. Родом он был из Техаса. Красноречие нападало на него только после выпивки, когда его резкие, рубленые черты лица смягчались и он «добрел». В остальное время это был немногословный, суховатый человек. Он владел несколькими компаниями
Джеймс Линг как-то поведал Анри следующую историю о происхождении своего богатства. Однажды, в стародавние времена, во время игры в покер он случайно услышал поздно вечером разговор о неожиданно зафонтанировавшей дикой скважине недалеко от их городка. Ночью он проник на охранявшийся участок, подкупил охрану, убедился, что нефть действительно есть, и рано утром израсходовал все имевшиеся у него тридцать тысяч долларов на скупку прав на аренду соседних земельных участков. А через два дня перепродал эти права за 300 тысяч долларов. Анри тут же подумал, что первоначальные тридцать тысяч были заработаны Лингом наверняка на игорном бизнесе.
Джеймс Линг был человеком достаточно эрудированным, возможно, за счет самообразования. К тому же у него имелись твердые философские воззрения и доморощенные этические взгляды. Свои рассуждения (после стаканчика джина — как миллионер, он мог позволить себе пить в клубе напиток матросов) он часто начинал с критики в адрес либералов всех времен и народов.
— Этого либерала О'Генри, или, как там его звали на самом деле, Сиднея Портера, — говорил Линг, растягивая слова, — я, в общем-то, не люблю. Слишком мягкосочный (этим словом техасец заменял «мягкотелый»). Но все же он сумел здорово описать рабочий день биржевого маклера. Только его Гарви Максуэлу (памятью Линга бог не обидел) и не снилась сумасшедшая интенсивность нашего времени. Мы не машины, приводимые в движение колесиками и пружинами, как говорил этот писака о деловом человеке, мы превратились в ЭВМ и работаем в миллион раз быстрее, чем наши отцы. Вот почему так обидно видеть, как твои замыслы и дела рушатся из-за слюнтяйства каких-то очередных сегодняшних либералов.
После подобных вступлений и новой порции джина Линг переходил к следующим темам: «Техас» и «негры».
— Да, про нас, техасцев, создали немало дурацких анекдотов. В нашем самом большом американском штате действительно много всего самого большого, начиная от деловых замыслов и кончая головными уборами. Ха! Может, следует говорить в иной последовательности? Нашему большому росту и большому размаху эти ловкачи с Восточного побережья, эти пробившиеся в банкиры бывшие портные и аптекари всегда завидовали. Это они пустили байку: «Техас — наиболее ценное иностранное владение Нью-Йорка». Так когда-то было, но сегодня мы и сами с усами. Мы можем постоять и за себя и за страну, а то эти тонконогие политики довели ее черт знает до чего со своими либеральными фокусами!
Отдав должное Техасу, Линг принимался за негров.
— Мы уже дожили до того, что негры раскатывают в «кадиллаках». Где место ниггеру? На плантациях… хлопка, кофе, пусть даже ананасов. Но только на плантациях. В моей «Линг-Темко электроникс» нет ни одного цветного. Я их не держу. Пот у них не тот. У меня на него аллергия. И каково мне видеть черномазых в «кадиллаках»! Придумали тоже: «Новый средний класс американских негров»! Журнал свой разрешили им иметь, «Эбони» называется. Дома позволили по четверть миллиона покупать в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке! Куда это нас приведет? Этот внутренний либерализм и это заигрывание с ЮНЕСКО и ООН? Нет, сегодня только мы, самый драчливый штат, да еще ребята из Калифорнии могут вывести Америку на путь истинный. Я не случайно назвал своего сына Джозефом! [37] И мы с сыновьями спасем нацию от либералов, а заодно и весь остальной мир! Мы им покажем «PAX AMERICANA»!
37
В честь реакционера Джозефа Маккарти — председателя сенатской комиссии Конгресса США по вопросам деятельности правительственных учреждений, одного из главных организаторов «охоты за ведьмами» — преследования прогрессивно настроенных американцев в послевоенные годы.