Августейший мастер выживания. Жизнь Карла II

Кут Стивен

— Интересно, как это тебе удалось догадаться? Ведь он и впрямь «круглоголовый», и чем скорее мы отправим его в постель, тем лучше. Тогда и повеселимся на славу.

Саймоне охотно согласился. Впрочем, спать наверх отправились все, остался только лорд Уилмот, с которым он продолжал пьянствовать.

Наутро кавалькада направилась в сторону Брайтелмсто-уна, расположенного милях в 40–50 отсюда. Остановку cделали в Хьютоне. Зашли в трактир, выпили по кружке пива, закусив его хлебом и языком, который Гюнтер предусмотрительно прихватил из сестринских запасов. Далее на их пути лежал Брамбер, где путники, к своему изумлению и ужасу, обнаружили множество солдат-«круглоголовых». Они только что сменились на охране моста и теперь собирались как следует выпить. Уилмот, не оправившийся еще, судя по всему, от последствий ночи, большая часть которой прошла в компании мистера Саймонса,

предложил повернуть назад. Гюнтер категорически воспротивился.

— В таком случае нам конец, — заявил он. — Смело вперед, и никто нас ни в чем не заподозрит.

— Верно, — согласился Карл.

Действительно, почти через всю деревушку они проехали благополучно, но на границе им пришлось изрядно поволноваться. Негромкий свист Карла заставил Гюнтера обернуться: прямо позади них в узкий проулок втягивался отряд из 30–40 конников. Гюнтер натянул вожжи, остальные подъехали к нему, «круглоголовые» же пронеслись мимо так стремительно, что, как напишет позже Гюнтер: «мы с трудом от них увернулись». Больше никаких приключений не было, и через полчаса король и его спутники достигли Бидинга. Здесь группа разделилась. Гюнтер что было мочи поскакал в Брайтелмстоун, где снял номер в гостинице и стал ждать остальных. Вскоре они появились, и в ожидании Мэнселла и капитана Теттерселла король, по наблюдению Гюнтера, «не выказывал ни единого признака страха».

Но Карл не знал, какая опасность сгущается вокруг него. Едва войдя в комнату, Теттерселл узнал Карла. Он сразу понял, в какое рискованное предприятие его втянули, и гневно обрушился на Мэнселла. Тому, правда, кое-как удалось оправдаться. Теттерселл замолчал, но лицо его сохраняло угрюмое выражение. Короля узнали и другие. Смит, хозяин трактира, то и дело щедро прикладывавшийся к кружке, вдруг кинулся к Карлу, схватил его руку и поцеловал.

— Никому не скажу, но только что я поцеловал лучшую мужскую руку во всей Англии, — выпалил он и добавил, лишь усугубляя ситуацию:

— Господь да благословит вас во всех ваших делах.

Выглядело все это, надо признаться, довольно смешно, и Карлу достало чувства юмора улыбнуться. Вскоре, не сказав ни слова, он удалился в соседнюю комнату. Напуганный Гюнтер последовал за ним, рассыпаясь в извинениях. Он клялся, что никому ничего не говорил и ума не приложит, как этот тип узнал короля.

— Спокойно, спокойно, полковник, — прервал его излияния Карл.

— Этот малый давно знает меня, а я знаю его. Он прислуживал моему отцу. Надеюсь, это честный человек.

С этими словами Карл вернулся в гостиную и открыл окно. Ветер явно поменял направление. Карл обратил на это внимание Теттерселла. Гюнтер предложил капитану лишние десять фунтов, если тот согласится отчалить немедленно, но Теттерселл-то отлично понимал, что в любом случае надо ждать прилива. К тому же он все никак не мог примириться с тем, что позволил поймать себя в ловушку, и хотел получить хоть какой-то реванш. Теттерселл потребовал, чтобы Гюнтер гарантировал ему 200 фунтов на случай потери судна. Полковник запротестовал было — цена непомерная, и к тому же ведь уже ударили по рукам. Теттерселл, однако, стоял на своем, и в конце концов Гюнтер вынужден был уступить. Но капитану пришло в голову, что клиенты его в таком отчаянном положении, что заплатят любые деньги. Он решил попытать удачи еще раз и потребовал, чтобы Гюнтер выдал ему долговое обязательство. Тут уж полковник потерял терпение и заявил, что, в конце концов, в порту есть еще суда и, может, другие моряки окажутся посговорчивее.

Карл сразу почуял опасность. Теттерселл вполне может махнуть рукой — что ж, мол, ищите. Он и без того уже вытащил из них в качестве задатка неплохие денежки, и теперь вряд ли что может помешать ему отказаться от опасной сделки, а то и донести властям о присутствии короля. Обещанная тысяча фунтов награды для такого человека — огромные деньги. Словом, Карл заявил, что требование Теттерселла справедливо, и Гюнтер, хотя и с большой неохотой, выдал ему закладную. Получив такие гарантии, Теттерселл изъявил готовность немедленно собрать команду, после чего пообещал вернуться в трактир и отправиться с пассажирами в Шорэм. Ночью Карл и Уилмот должны будут сесть на баркас «Сюрприз».

Прилив начался в семь утра, и через два часа судно уже находилось в открытом море. В Шорэм хлынули «круглоголовые». У них был приказ отыскать «высокого, шесть футов два дюйма ростом смуглого мужчину». Карл был в бегах ровно шесть недель и ускользнул в самый последний момент.

На борту «Сюрприза», взявшего курс на остров Уайт, Карл со знанием дела беседовал с Теттерселлом о навигации.

На самом-то деле островок этот был совсем не нужен — просто уловка, чтобы сбить с толку возможных соглядатаев, однако же за ней воспоследовала еще одна уловка, на сей раз последняя. У команды, состоявшей из четырех матросов и юнги, должно было быть алиби на случай, если по возвращении в Англию им будут задавать неудобные вопросы. Придумать такое алиби было просто, особенно если иметь в виду, что за последнее время Карл стал настоящим мастером по этой части. Захватив пригоршню монет, он отправился к команде и сообщил, что они с другом — купцы, которым надо получить кое-какой должок в Руане, и поэтому придется попросить капитана изменить курс. Теттерселл прикинулся страшно недовольным, но все же повиновался. Дело было решено. Всю ночь судно подгонял северный ветер, и незадолго до рассвета показался французский берег. В этот момент ветер переменился, начался отлив, и якорь пришлось бросить в небольшой бухте около деревушки Фекам. С первыми же лучами солнца обнаружилась очередная угроза. Карл заметил с подветренной стороны судно, которое, судя по маневренности, могло быть остендским капером, — во всяком случае, так он пишет в своих мемуарах. Король немедленно спустился в каюту и предложил Уилмоту, не вступая в долгие объяснения, попросить капитана высадить их на берег. На воду была спущена шлюпка, и когда она достигла цели, один из гребцов, квакер по имени Ричард Карвер, помог измученному, но торжествующему Карлу Стюарту ступить на французскую землю. Здесь ему предстояло провести долгие, горькие годы изгнания.

Глава 7. ФРАНЦУЗСКОЕ ИЗГНАНИЕ

Карл с Уилмотом перерели дух и отправились в путь. Тут обнаружилось, что денег у них хватает ровно до Руа-на. Когда они добрались до города, вид у них был настолько непрезентабельный, что хозяин местной гостиницы даже заколебался, давать ли им номер; пришлось посылать за двумя английскими негоциантами и просить у них наличные и смену белья. Таково было первое, еще не очень чувствительное прикосновение к бедности и беспомощности, которые отныне станут уделом короля. В данном случае верные мистер Сэмбурн и мистер Паркер поспешили на выручку своему повелителю и столкнулись в гостинице со старым наставником Карла доктором Эрлом. Оказалось, что, услышав о появлении Карла, доктор в чрезвычайном возбуждении помчался в гостиницу и спросил молодого человека, которого принял за слугу, где можно найти короля. Карл — а это был он — улыбнулся и протянул руку для поцелуя. Эрл залился слезами. Он оказался первым человеком на континенте, лично убедившимся в том, что король жив-здоров.

Карл и Уилмот проследовали через Флери в Париж. Неподалеку от столицы их встретила Генриетта Мария, проведшая до того несколько ужасных недель, когда ей ничего не было известно о судьбе старшего сына. Хотя весть о поражении при Уорчестере достигла Парижа с привычной скоростью всех дурных вестей, что стряслось лично с королем, не знал, кажется, никто, и с течением времени королева-мать все больше приходила к мысли, что шансов спастись у него практически не было. И вот странник появился перед ее глазами. По словам венецианского посла, всегда приметливого на детали, «свита короля состояла из одного дворянина и одного слуги, а одеяние его могло вызвать скорее смех, нежели почтение; коротко говоря, внешне король переменился настолько, что проезжающие, столкнувшиеся с ним первыми, приняли его за кого-то из лакеев».

В последующие несколько дней Карл отвечал на многочисленные расспросы о своем бегстве, расцвечивая рассказ совершенно невероятными подробностями. Притворство уже успело стать его второй натурой. Он чувствовал себя вправе поносить шотландцев самыми последними словами, а чтобы не подвергать опасности англичан, рисковавших ради него своей жизнью, требовалось лукавство, и Карл неплохо освоил это искусство. Например, он утверждал, что немалую помощь оказал ему некий разбойник, который довел его переодетым до Лондона, где, в свою очередь, «одна женщина» предоставила ему ночлег, а затем поспособствовала бегству. При этом, чтобы избежать опасности, он якобы облачился в ее платье и с корзиной на голове добрался до берега, откуда и продолжил путь. Один английский шпион, которому отныне предстояло неотступно следовать за Карлом, быстро обнаружил, что все эти истории — не более чем выдумки, но, будучи свидетелем их появления на свет, он видел, как от юмора Карл все стремительнее соскальзывает в нечто близкое к отчаянию. «Он печален и угрюм, — сообщал соглядатай, — веселость, которую он вопреки истинным чувствам старался выказывать поначалу, быстро сошла на нет, и теперь король чаще всего молчит».