Авиатор: назад в СССР 10
Шрифт:
— Серёга, остаток 200, — настойчиво сказал Марик.
Другого места можем уже не успеть найти.
— Наблюдаешь прямой участок?
— Так точно.
— Снижайся. Выпуск шасси, закрылки 25°, — сказал я ему, и мы вместе начали снижаться.
Марк сбросил все свои ракеты и подвесной бак над лесом. Главное, чтобы не на голову каким-нибудь местным жителям.
Иду с ним рядом, чтобы контролировать выпуск взлётно-посадочных устройств. Все три стойки вышли и встали на замки.
— Шасси
Указатель скорости показывает 370 км/ч. Снижение продолжаем.
Во рту сильно пересохло. Мой ведомый сейчас рискует очень сильно. Да, можно посадить, но стоит ли это того. Вряд ли самолёт потом будет пригоден для полётов.
— 350, скорость 340. Продолжаем, — краем глаза посматривал я на Марка, а сам контролировал обстановку впереди себя.
Мне нужно будет выполнить проход раньше, чем он сядет в этот прогал между кронами деревьев. В левом глазу защипало, когда одна из капель пота скатилась со лба.
— Высота 300. Перед землёй загаси скорость до 260, — сказал я, назвав Марику величину слегка меньшую, чем написано в инструкции.
— Понял.
Асфальтовая дорога сменилась грунтовой. С этой высоты неровности заметить невозможно. Главное, чтобы он быстро выполнил все действия на выравнивании.
— Примерно в метре выпусти тормозной и выключи двигатель. Так уменьшишь пробег до минимального.
— Понял. Готов к посадке.
Самолёт Марка продолжал планировать вниз.
— 100, скорость 300, — сказал я в эфир.
Есть ещё запас по высоте. Пока мне ещё рано переводить самолёт в набор. Рука уже готова перевести рычаг управления двигателем на максимал.
— 50, скорость 280, — продолжаю я снижаться.
На следующей отметке мне нужно будет перевести самолёт в горизонт, иначе я разобьюсь.
— 30, 270, — произнёс я в эфир.
Обороты вывел на максимал. Выровнял самолёт по горизонту прямо у самых крон деревьев и ушёл вверх с набором высоты.
Шасси убрал, закрылки вернул в нужное положение и пошёл разворачиваться вправо. Внизу столб пыли и ничего не видно, что с самолётом.
— Лубанго, я 110й, — перешёл я на канал управления, продолжая высматривать самолёт Марка внизу.
Пыль рассеивается. Возникает знакомый силуэт нашей любимой «баллалайки», мирно стоящей на земле с наполненным куполом тормозного парашюта.
— 110й, отвечает Лубанго. Что у вас там?
— 112й произвёл вынужденную посадку. Местоположение — восточнее несколько километров от отметки 1352. Участок дороги между Мпапа и Ндонге.
— Понял вас. Вертолёты пошли. Вам возврат на аэродром, — ответили мне с командного пункта.
Я сделал пару проходов над самолётом. Фонарь был уже открыт, а из кабины показался и сам Марк. Главное,
Зарулив на стоянку, я уже заметил, как около самолёта топчется Гусько, Ренатов и Костян. Всем хочется узнать подробности.
— Серёга, ну что за дела?! — воскликнул Гусько, пока я спускался по стремянке. — Ты вспотел как в Афгане после вылета в Панджшер.
— А тут не менее жарко, Савелич, — выдохнул я и взял из рук Вениамина специально оставленную перед вылетом фляжку кипячёной воды.
— Тут все на ушах, — кивал головой Костян, похлопывая меня одобрительно по плечу. — Марик — тот ещё исполнитель, — улыбнулся Бардин.
— Неа, Кость. Думаешь, он специально решил отработать такую посадку на грунт? У него течь топлива была. По нам ракетами с земли отработали.
У собравшихся был небольшой шок, а Савельевич молча достал свою металлическую фляжку с советским гербом.
— Такую новость на сухую нельзя воспринимать, — сказал Гусько, сделав пару глотков, занюхал выпитый напиток. — Серый, глотнёшь? — предложил он мне.
— Савелич, убери, — ответил я. — Его цепануло, а я, как видишь, целый.
— Я бы не был так уверен, Серёга, — сказал Ренатов и указал на киль самолёта.
Повернувшись, я заметил, что тоже получил некоторые повреждения. Несколько дырок и разбитые аэронавигационные и строевые огни, которые не оказали влияния на мой полёт.
— Веня, ну что скажешь? — спросил я у техника, который ковырялся в руле направления.
— Скажу, что не ходите мужики в Африку летать, — ответил Бубко, спрыгивая со стремянки. — В рубашке ты родился, Сергеич.
— Не первый раз уже это замечаю. Спасибо, — ответил я.
Я пересказал мужикам обстоятельства того, как по нам отработали средства ПВО, но для них было удивительно это слышать.
— Однозначно свои отработали. Нету в тех краях повстанцев, а регулярные части ЮАР пока стоят на границе, — предположил Ренатов.
— За Мариком уже полетели? — спросил я.
— Да. Два «Аллуэта» приземлились, забрали Штыкова и ушли на юг, — сказал Савелич, описывая эти вертолёты не самыми лестными словами.
Прошло несколько часов. Вертолёты вернулись на аэродром, но Марика мы так и не дождались. Его увезли сразу в больницу на обследование.
Предварительно наш оперативный дежурный с командного пункта рассказал, что в районе посадки самолёта оставили отряд кубинцев для охраны.
Штыков влетел в класс, словно буря. Он не рычал и не кричал. Его лицо было настолько багровым, будто он с места вынужденной посадки бегом бежал, а не на вертолёте летел.
— Всем выйти, — спокойно сказал он. — Родину остаться.