Авиатор: назад в СССР 11
Шрифт:
– Так есть уже, товарищ генерал, – ответил я. – Лампы начали загораться из-за нарастания вибрации двигателя.
– Тут ты нам ничего нового не сказал. Это логично, – сказал Гурцевич.
– Значит, проблема в двигателе. Возможно, есть определённый дефект в этой модели форсированных Д-6, – продолжал я подводить старших товарищей к важному знанию.
Интересно, а в эти годы уже разобрались в причине выхода из строя двигателей этой серии? Лучше я им скажу, а там пускай сами принимают решение.
– Пока это лишь догадки, Серёжа, – медленно проговорил Федотов. – Случаи дефектов
– Мне кажется, всему виной межвальный подшипник. Только при его разрушении может возникнуть цепная реакция, которая приведёт к повреждению остальных деталей двигателя, вплоть до лопаток, – сказал я и все внимательно уставились на меня.
– Ты серьёзно?! – хором задали мне вопрос три больших начальника.
– Абсолютно.
Пару минут каждый из старших товарищей ещё рассуждали, а потом сошлись на мнении, что эту информацию следует передать «двигателистам». Ещё раз попрощавшись со мной, меня отпустили переодеваться.
Из здания школы я вышел в одиночестве, обратив внимание, что свет продолжал гореть в нескольких кабинетах. За территорией мне предстояла двадцатиминутная прогулка до моего дома.
Путь пролегал через самые живописные площади Циолковска. Здесь и центральный парк, и «лес-треугольник», и небольшая школа под номером 3. Названа она в честь знаменитого испытателя Юрия Гарнаева. В Циолковске вообще, куда ни глянь, всё дышит и говорит об авиации.
Мороз крепчал, но в своей модной «Аляске» мне было достаточно тепло. Вообще, отдавая за эту куртку немалые деньги, я сомневался в том, что буду гармонично смотреться на фоне своих коллег в пальто или полупальто с меховым воротником.
За убаюкивающим скрипом снега под ногами и размышлениями о зимней моде, я и не заметил, как прошёл стадион «Восход». Яркий свет его прожекторов был отчётливо виден из любого угла «леса-треугольника». Долго можно любоваться торжественным фасадом стадиона с монументальной колоннадой, вознесённой на два этажа и гранитной лестницей, ведущей на трибуны.
Прохожу квартал по улице Маяковского и вижу один самых известных жилых домов. С виду это обычная «сталинка», чей вид не такой роскошный, как рядом стоящие. Здесь её называют «дом-лётчиков». Количество заслуженных людей, проживавших и проживающих в этом доме не пересчитать.
И вот именно сейчас, я вспомнил сегодняшний полёт. Каждую секунду и параметр на приборах. Со сложной ситуацией справился, остался жив и посадил самолёт. Могу ли теперь ассоциировать себя с теми людьми, чьи подвиги сподвигли дать имя этому дому? Думаю, что мне до них расти и расти. А может и никогда не дотянуться.
Перешёл улицу и направился к своему дому. Нельзя в этот момент не посмотреть на гостиницу «Дружба», которую строили для конструкторского бюро Туполева. Большое здание из красного кирпича с лепниной на фасаде, эркерами и ещё чем-то. Когда мы первый раз гуляли здесь с Верой, она столько архитектурных терминов упоминала, что я потерялся.
Что касается нашего дома, его построили недавно. Специально для проживания слушателей и других лётчиков из Циолковска, кому не хватило квартир в других районах города. Удивительно, но я не думал, что во времена Брежнева
Я уже почти прошёл мимо витрины, как вдруг открылась дверь и на мороз выскочила пара молодых ребят.
– Ой! Простите, – извинился парень, который чуть было не упал, врезавшись в меня.
– Ничего страшного. Я сам слегка задумался. Но в следующий раз аккуратнее, а то упадёшь и головой можно удариться, – спокойно сказал я, поправив парню кроличью шапку-ушанку.
Совсем как умудрённый опытом рассуждаю! Этот молодец ненамного младше меня нынешнего.
– Хорошего вам вечера! – пожелала мне девушка с пухлыми щёчками.
Маленький нос и подбородок, длинные ресницы и изогнутые брови. А из-под вязанной шапки выбилась прядь каштановых волос. Молодая, симпатичная и беззаботная.
– Вы зайдите для своей жены или мамы купите цветов. Тут ещё пока есть, – указала девушка на магазин и, весело улыбнувшись, убежала со своим парнем.
Почему бы и нет? Давно Верочку не радовал цветами. Но это минусы Советского Союза – с цветами напряжёнка. Вот и выбор в магазине был небольшим. Из всего «гигантского» набора были только розы и ещё одни цветы, название которых я не сразу смог выговорить. Их и купил.
Во дворе встретил своих товарищей Борю Чумакова и Ваню Швабрина. Парни, памятуя, что сегодня пятница и закончилась очередная неделя, не нарушали традиций и расслабились. И когда они только успевают! Я с работы ещё не пришёл, а они уже красивые-красивые!
Мой инструктор из Белогорска рассказывал, как это модно носить усы. Вот когда он поймёт, что они ему не идут совершенно?! Может, поэтому у него, пока, с личной жизнью не всё ладится.
– Серый, и как называются эти прекрасные представители флоры? – спросил у меня Ваня, укутываясь посильнее в пальто.
– Если я выговорю, то ты подумаешь, что я тебя послал. Длинное и неинтересное название, – улыбнулся я.
– А я вот говорил тебе сегодня…ик, – начал Боря, которому уже было достаточно отмечать пятницу. – Ты же помнишь, что я тебе говорил?
– Помню, помню, – сказал я. – Давайте внутрь, а то простынете.
– Родин, мы сейчас повысили градус до сорока, – махнул рукой Швабрин. – На улице минус 25°-30°, так что для нас сейчас обычная весенняя температура. В районе плюс 10°.
– Погоди! А разве у нас был коньяк? Я только вино помню, – удивился Боря, застёгивая кожаную лётную куртку и поправляя пилотку чёрного цвета с…морской кокардой.
– Ты где эту пилотку взял? – удивился я. – Ты же ни дня не служил на флоте.
Но это было неверным утверждением с моей стороны. Боря с Ваней переглянулись и негодующе зафыркали.
– А у нас что, не флот?! – возмутился Боря.
– Военно-воздушный флот, Серёжа, – сказал Швабрин и тоже рассмеялся вместе со мной.
Уговорил я ребят закончить «прохлаждаться» и настоятельно рекомендовал им зайти в подъезд, а также слегка сбавить употребление. Проводив до двери Швабрина и Чумакова, я быстрым шагом влетел на третий этаж, оказавшись перед дверью, оббитой коричневым дермантином. Табличка с номером квартиры 12 была мне очень мила.