Авиатор: назад в СССР 12
Шрифт:
Есть ещё и 57й сход в кормовой части верхней палубы или юте. Но он ведёт к месту «последнего пребывания» — морг.
Всех технических данных первого отечественного авианосца запомнить невозможно. Зато в памяти сразу отложился первый проведённый вечер на нём.
После перелёта и не самой простой посадки на палубу мы с Морозовым отправились в нашу каюту, расположенную на одном из ярусов надстройки. Лётный состав на корабле — люди слегка привилегированные. Отсюда и каюты у нас более комфортные, чем 20ти местные кубрики
Открыв дверь, мы оказались в небольшой комнате без иллюминатора. Чем-то напоминает купе в вагоне СВ, только много шума и немного больше по размерам. На «Леониде Брежневе» всегда что-то шумит, но бывалые моряки говорят: привыкнуть недолго.
— Так, я в душ, — сказал Николай, бросив сумки на нижнюю койку.
— Ты бы так не спешил. Мы же не в гостинице с тобой, — сказал я вдогонку Николаю.
— Мы с тобой лётный состав. Голубая кровь и белая кость. Тем более, наша группа ещё и «особенная».
Ох, и неправ мой коллега! На корабле такое не прокатывает. Хоть для меня это и первый выход в море, но про флотские традиции и суровый уклад жизни наслышан. Не стал я переубеждать Морозова.
Пускай сначала сам оценит все условия жизни на корабле. Как только он вышел из каюты, я сел на кровать и осмотрел интерьер.
Стол, три шконки или как некоторые называют диванчика. Ближе к двери — умывальник с бачком для воды объёмом 20 литров.
Имеется шкаф для верхней одежды, полки для нижнего белья. Внимание привлекла радиоточка, которая не имела кнопки отключения. Оно и правильно — как ты будешь слышать тревогу в случае таковой.
С улыбкой вспомнил, что несколько дней назад я наслаждался обществом своей красавицы жены на нормальном диване и с безлимитным количеством пресной воды.
Теперь же представляю, как будет непросто в этой командировке. Точнее, в походе на боевую службу.
Дверь открылась, и в каюту вошёл худощавого телосложения, рыжий, курносый и с густыми усами майор. Именно он, поскольку синие просветы на погонах выдавали в нём авиатора.
— О, сосед! А мне сказали, что буду со старшим группы жить. Александр Васильевич Белевский, с Феодосии, — протянул он мне руку, которую я пожал, привстав с кровати.
— Если ты испытатель, то старший группы перед тобой. Сергей Родин, конструкторское бюро МиГ.
Белевский аж усами зашевелил. Не пойму только, что его смутило во мне.
— Не думал, Сергей, что ты… вы настолько молоды.
— Давай на ты. Так проще. Не люблю всей этой строевой гимнастики.
— Принято. Я смотрю, тут ещё один сосед у нас.
— Да. Коля Морозов…
— Ого! Добился, гадёныш! Только не говори, что он в ваше КБ перевёлся, — несколько недоброжелательно Александр высказался о Николае.
Успел и военному испытателю досадить уже Морозов. Даже не хочется спрашивать, как именно.
— Перевёлся. А сейчас в душ пошёл.
Белевский засмеялся
Как знал! Через минуту вернулся Морозов с широко открытыми глазами.
— Там душ затопило. Воды по щиколотку, и такое плавает там!
— Такое бывает. Матросы после тяжёлого дня стараются как можно быстрее помыться. Иногда там не только мыло плавает, — посмеялся Саша.
— И кто это будет убирать? — возмутился Морозов.
— Те же матросы. Косячных всегда находят для такой работы.
— Мыться перехотелось, — махнул рукой Коля.
С первых минут общения с Белевским я понял, что с Морозовым они не сильно друг друга переваривают. Кроме сухого «привет» и «ты, значит, тоже здесь» никаких больше фраз друг другу они не сказали. Даже с военными испытателями успел отношения испортить, Колян.
Вечерний ужин решено было пропустить. Домашние запасы еды необходимо было изничтожить, как и хороший «горячительный» напиток «Варцихе» из запасов Белевского.
Саша уже не первый раз на корабле, поэтому провёл для меня и Морозова небольшой инструктаж.
Белевский уже достаточно прошёл боевых походов на кораблях. Службу начинал на авианесущем крейсере «Киев» лётчиком на Як-38. Будучи испытателем, он дважды участвовал в испытаниях на авианесущем крейсере «Минск», летая на Як-141. А первую посадку на «Леонид Брежнев» сделал на Су-27К.
Интересно было слушать этого человека. Простой, честный и, на первый взгляд, без зарисовок.
— Когда он успел? — спросил у меня Саша, услышав очередную героическую историю Николая о посадке на корабль.
— Перед командировкой на НИТКе полетали, а потом самолёт сюда перегнали. Вот теперь он у нас универсал, — ответил я.
— Заметь, ты такого ещё не достиг, — радостно заявил Морозов, разливая коньяк по стопкам.
Саша изо всех сил терпел хвалёные высказывания Морозова о «подвигах» во время испытательной работы. К таковым Николай приписал себе достижение в освоении посадки на палубу как на Су-27К, так и на МиГ-29К.
— О! Шутка вспомнилась! — воскликнул он, закусывая шоколадкой после первого принятия «на грудь». — Знаете, как определить достаточную силу ветра для взлёта с корабля?
Чего только Николай не начал отвечать! Даже листок взял и начал проводить математические расчёты. После предположения, что нужно выставить в определённых местах флаги на корабле и высчитать количество их колыханий, Белевский сдался.
— Серый, ну ты-то знаешь? — посмеялся Белевский.
— Могу только предположить. Чайка летит задницей вперёд — ветер достаточно сильный.
— Вот это по-нашему! — хлопнул в ладоши Саня.
Морозов расстроился и тут же выпил залпом стопку.
— Ещё бы сказал: села чайка на воду — жди хорошую погоду, — пробормотал Коля.