Авиатор: назад в СССР 14
Шрифт:
Что может быть прекраснее! Аэродром, запах керосина и мороз. Прибавить к этому с десяток мужиков, которые приятно поддерживают беседу. Почему бы и не попить чай в такой обстановке?
Вокруг бригады техников крутится главный конструктор. Он ходит из стороны в сторону, нервно хлопая в ладоши. Звук получается глухой, поскольку у него на руках кожаные перчатки.
— Ничего. Команды на взлёт ещё не было. Ещё пройдусь, — ответил я, поглаживая новый самолёт по переднему горизонтальному оперению.
—
— Метеоролог обещал, что будет солнце.
— Когда ты стал им верить?
— У них 50ти процентная вероятность правильного прогноза. Достаточно, чтобы поверить, — улыбнулся я.
— А почему 50ти?
— Прогноз метеоролога либо оправдывается, либо нет. Третьего не дано.
Несколько минут спустя к нам подъехал автомобиль Сидорова. Сам генеральный конструктор прибыл к нам на стоянку, чтобы дать добро на вылет. С ним был и товарищ Паклин.
С техническим составом он здороваться не стал, а только строго посмотрел в их сторону. Да и меня он удостоил не самым радужным взглядом.
— Очень большая делегация, так что Сергей Сергеевич, надо всё сделать красиво, — объяснил мне Паклин, трогая плечо.
— Вам безопасно или красиво?
— Всё вместе. Вы же показывали пилотаж… — начал спрашивать Борис Николаевич.
То ли он сглупил, то ли на полном серьёзе просит меня показать пилотаж. Как он это себе представляет сделать на новом самолёте?!
— Борис Николаевич, вы же понимаете, что в первом подъёме нового истребителя никто и никогда вам не покажет пилотаж. Хотите лишиться перспективной машины? — спросил я.
— Усё уяснил! — заулыбался Паклин, пожал мне руку и направился к машине.
Я закончил обход и остановился напротив МФИ-1. Перед глазами снова пролетели эти три года.
Несколько походов в Министерство, когда приходилось твёрдо стоять на своём — не позволять сокращать заводы и людей. И это удалось.
— Пора, — сказал я про себя и надел шлем.
Через пару минут занял место в кабине. Пристегнулся и начал запрашивать запуск.
— Гордый, 502й добрый день. Готов к запуску, бортовой номер 414, — запросил я руководителя полётами.
— Добрый день. Ждём напарника.
— 401й, добрый день от нашего дружного экипажа. Готовы запускаться, — запросил у руководителя полётами запуск Олег Печка, который с оператором будет сегодня на Су-27УБ сопровождать меня.
Руководитель полётами ещё раз поздоровался с нами и разрешил запуск.
На многофункциональном дисплее высветился сигнал о начале запуска. Температура газов за турбиной начала расти. Мощные двигатели от конструкторского бюро Архипа Люльки набирали нужные обороты.
Контролирую параметры на запуске. Торопиться не нужно, самолёт в свой первый подъём должен пройти
— 501й, земля интересуется, как параметры на запуске, — спросил у меня руководитель полётами.
— Всё нормально. Параметры расчётные. Через минуту буду готов выруливать, — ответил я.
Запуск произвёл и приступил к рулению. Приветливо махнул всей бригаде, которая готовила самолёт к вылету. Получил пару похлопываний от Дяди Васи по правой консоли и продолжил движение. Медленно, аккуратно, не ускоряясь, преодолевал каждый метр по магистральной рулёжке.
Прорулив мимо стоянки самолёта сопровождения махнул в качестве приветствия Олегу.
— За тобой рассчитываю.
— Понял, — ответил я Печке.
На центральной стоянке огромное количество автомобилей и людей, многие из которых в военной форме.
Все внимательно смотрят, показывая на самолёт.
Через пару минут мы выстроились на полосе. Олег доложил готовность к взлёту. Я же заканчивал проверку системы управления и записывал параметры силовой установки.
— Две минуты, — произнёс я в эфир.
Совсем немного времени осталось до начала разбега. Никаких мыслей, что это исторический момент, сейчас нет.
Моя главная задача — поднять самолёт и посадить его на полосу. Сотни и тысячи людей работали над этим проектом. И подвести их, у меня нет морального права.
Вдох, выдох и я нажал кнопку выхода на связь.
— Гордый, 502й, паре взлёт.
— Разрешил, — ответил руководитель полётами.
Рычаг управления двигателями отклонил вперёд и начал разбег. Обороты растут. Самолёт медленно катится, будто ждёт включения форсажа. Рывок назад и на табло высветилась команда «Форсаж вкл.» для каждого двигателя.
— Включились оба, — доложил я.
Чувствую, как тяга на форсированном режиме в 36 000 кгс резво толкает самолёт.
Скорость растёт, аккуратно поднимаю нос. Какие-то мгновения и МФИ первый раз поднимется в воздух. Смотрю влево и вижу, как удаляюсь от заснеженной поверхности лётного поля. Взлетел!
Угол атаки держу не более 10°, чтобы не напрягать самолёт в первом полёте. Высота подходит к отметке в 1000 метров. Выравниваю и перевожу в горизонтальный полёт.
— Взлёт произвёл, — произнёс я.
Ощущение такое, что всё это время не дышал.
— По заданию, 502й, — ответил руководитель полётами.
— Как аппарат? — прозвучал в наушниках голос Олега.
Самолёт Печки поравнялся со мной. Я повернул голову и махнул ему несколько раз рукой.
— Отлично.
Чувствуется, что самолёт хочет лететь быстрее, но ему нужно дать попробовать небо. Не нужно сразу его помещать в сложные условия и выводить на критические режимы. При первом подъёме даже шасси не убираются.