Авиатор: назад в СССР 7
Шрифт:
— Можете Сергеем звать. Меня так мама с папой назвали, — сказал я, пытаясь обойти грудастую пышечку, одетую в алую блузку и светло-бежевую длинную юбку. Куда-то же собиралась Зоя в таком красивом одеянии! Или к кому-то.
— А я вот тут зашла к вам, чтобы… чтобы помочь расставить всё. Убраться помочь, — хлопала своим пышными ресницами Зоя, выставляя напоказ главное достоинство, выглядывающее из-под рубашки.
— Кому помочь? — улыбнулся я.
Кажется, не хочет Зоя, чтобы я подошёл к своему шкафчику. Всячески
— Так вам — лётному составу. Вы столько работаете, летаете, устаёте… — начала она объяснять свою тягу к волонтёрской деятельности, как вдруг послышался сильный чих из моего шкафчика. — Блин, — расстроено выдохнула Зоя.
— Да, да. Ещё и в мой шкафчик спрятала любовника, — сказал я и открыл деревянную дверь своего шкафа.
Чуть не выпал у меня из рук шлем. Еле-еле удержал я его от падения на бетонный пол. Из небольшого шкафчика на меня своим невинным взглядом смотрел скрючившийся Тигран Араратович в тельняшке, широких трусах и носках.
— Сержик, мамой клянусь, это…
— Не то, что я подумал, — закончил я за Бажаняна фразу. — Просто Зоя помогает вам расставлять всё снаряжение в этом помещении.
— Ай, Серж! Всё ты правильно понял.
— Ладно вам, Тигран Араратович. Буду язык за зубами держать, — сказал я и закрыл дверцу. — Сейчас люди придут в класс. Так, что близкий контакт придержите до их ухода.
Когда я выходил, Зоя стояла у шкафа, пытаясь подбодрить своего любовника.
В новом классе для разбора полётов, Валера сидел сейчас один в ожидании прихода начальников. Настолько он погрузился в себя, что даже свет не включил. Сидел Гаврюк, закинув ноги на стол, и смотрел в окно.
— В темноте и дышать темно, и рожи не видно, — решил я пошутить, включая свет, который обеспечивала одинокая лампочка под потолком. — Краской пахнет. Окошки надо бы открыть.
— Не смешно, — буркнул Валера, не отрываясь от окна.
— Мда, вторым Райкиным я не буду, — сказал я, подойдя к карте Афганистана, висящей рядом с тёмной доской.
— Ладно, Серый, — выдохнул Валера, вставая со своего места и направляясь ко мне. — Был не прав, вспылил сильно на стоянке, — протянул он мне руку в знак примирения.
— Да я понимаю, — пожал я её, и мы похлопали друг друга по плечу. — Сам бы неизвестно как реагировал.
— Хочешь, открывай окошки. Тут и правда краской воняет. К стенам не прислоняйся только.
Я быстро открыл форточки, пока Гаврюк рассматривал карту.
— Зацепили меня слова этого боевого кабана, — сказал Валера, возвращаясь на своё место. — Работаешь, служишь, жизнью рискуешь, а в ответ вот такое посредственное отношение, как только что-то не так у тебя пошло.
— Валер, ну грех нам жаловаться. Наградами нас не обделяют, прямо скажем. Мы с тобой за время Афгана уже по две штуки
— Две, хэх! Тут люди по три хапают. Плюс звание, должность и официанточку в столовой за попку. А на боевых выходах и вылетах не участвовали. Точнее, реально нет, а документально да.
Тут понесло Валеру по всем фронтам. Вспомнил он и коррупцию тыловика, и беспечность Хрекова на первых порах, и отсутствие благодарности со стороны «конторы» за выполнение особых поручений.
— Слушай, ну не за награды и деньги мы с тобой служим. Присягу помнишь, как давал? Так там всё написано, — спокойно сказал я.
В определённые моменты всегда возникает подобная потребность у военного, выразить своё недовольство. Всегда будет не хватать денег, внимания, поощрений и всех остальных благ. Просто нужно всегда помнить для чего, и кому ты служишь.
Выслушав мою версию всего происходящего вокруг, Валера лишь усмехнулся и замолчал. Как мне кажется, не поменял своё мнение Гаврюк.
Когда появились штурмовики и начальство во главе с Хрековым, «кухонные» разговоры пришлось прекратить. От нас потребовали доложить, что и как выполнялось.
Генерал внимательно слушал, особенно когда Валера подошёл к карте и рассказал, как мы выходили на цель. Лазарев молчал и только что-то помечал себе в блокноте. Ворчливый разведчик Буханкин, так усердно критиковавший нас и пытавшийся зацепить во время постановки нам задачи, стоял, как и тогда, недовольным. Чего ему теперь не нравится? Задача же выполнена?
— Итак, товарищи, — подводил итог Хреков. — В результате мы поставленную нашими коллегами задачу выполнили, я прав Александр Иванович? — обратился он к Лазареву, который стоял у окна и почёсывал лысину.
— Задача выполнена — это факт. Спасибо большое. Жив или мёртв Исмаил — это не факт. Требуется проверка, но это наша забота, — сказал Лазарев, убрав блокнот и медленно выйдя на середину комнаты. — У старшего группы не сошли две бомбы — это тоже факт. Событие редкое, но настораживающее в свете последних диверсий. Как вы думаете, Валерий Петрович? — спросил он у Гаврюка и тот встал из-за стола.
— На мой взгляд, обыкновенная техническая неисправность, — уверенно произнёс Валера. — Инженеры разберутся.
— Я в этом не сомневаюсь, — пристально посмотрел на Гаврюка ворчливый разведчик, стоявший возле входной двери, сложив руки на груди.
— А я не сомневаюсь, товарищ Бухин, что у вас теперь спина грязная, — сказал Валера, указав на табличку, на двери, что стены окрашены.
Ещё и фамилию его неправильно назвал. Как бы Валере ни пришлось потом ответить перед ним, выйдя на неравный бой!
Лазарев картинно зацокал языком, а Томин развёл руками. Мол, ничего личного, брат, но ты балбес. Ворчун так и вышел из кабинета с большим зелёным пятном на всю спину.