Авиатор
Шрифт:
И, ограничившись этим кратким вступлением, Линус Винтер перешел к увертюре. Она была возвышенная, но не претенциозная; одно настроение постоянно сменялось другим — от восторженной радости и облегчения к бездонной печали. Временами она звучала даже с оттенком комизма.
Слепой «исполнял» для испуганного мальчика все оркестровые партии, и постепенно Конор почувствовал, что затерялся в этой музыке, и разворачивающаяся перед ним история захватила его целиком.
Это была печальная, хотя и победоносная история — с прекрасными ариями и грандиозными маршами; постепенно рассказ все больше уступал место
«Я сделаю это, — думал он. — Я буду летать, и Конор Финн выживет на Малом Соленом».
Третий день. Биллтоу появился после выстрела пушки и выглядел так, словно тащился на работу по сточным канавам. Таков, начал понимать Конор, его обычный вид.
Услышав, как заскрипели петли, Винтер втянул носом воздух.
— Ах, охранник Биллтоу. Точно вовремя.
Биллтоу бросил в слепого пленника куриную кость, которую до этого обсасывал.
— На, Винтер, свари себе супчик. А ты, Конор Финн, выглядишь прекрасно. Труба ждет. Может, сегодня ты что-нибудь и принесешь в клюве, а не проплаваешь все время в бессознательном состоянии.
Конор сел на койке, чувствуя, как от соли и грязи зудит спина.
— Уже иду, мистер Биллтоу.
Он припустил к двери, пытаясь обнаружить в душе хоть искру энтузиазма. Линус Винтер попрощался с ним и вскинул голову, что у него было равносильно подмигиванию.
— До вечера, Конор Финн.
Конор против воли улыбнулся. Иметь общий секрет — прекрасный источник сил.
— Да, до вечера — когда солдат вернется.
На лице Винтера расплылась широкая улыбка, шрамы, окружающие оба глаза, растянулись и стали похожи на солнечные лучи.
— Буду ждать «Возвращения солдата».
Биллтоу нахмурился, он всегда чувствовал себя некомфортно, если настроение узников хоть чуть-чуть выходило за рамки смиренной депрессии.
— Хватит чесать языками! Выметайся за дверь, Финн!
Конор Финн покинул сырую камеру, с каждым шагом уходя все дальше от Конора Брокхарта.
Когда Конор поднырнул под колокол, Маларки был уже там. Великан выжимал воду из своих длинных волос, словно прачка полотенца.
— От соли волосы делаются ломкими, — объяснил он, бросив на Конора взгляд из-под вскинутого локтя. — Если человек предпочитает длинные волосы, он должен, насколько возможно, избавляться от нее. Иногда мне кажется, что это пустая трата времени, поскольку на этой проклятой скале никто дважды и не взглянет на мои волосы.
Конор растерялся, не зная, как вести себя с этим доброжелательным джентльменом, пришедшим на смену вчерашнему злобному наемнику.
— Мм… Моя мать рекомендует для ломких волос масло.
Маларки вздохнул.
— Да, масло. Где только его взять? Это загадка, над которой я бьюсь уже десятилетие.
Великан говорит совершенно серьезно, осознал Конор. И это важно для него.
— У Биллтоу, похоже, есть изрядный запас. У него голова всегда смазана жиром.
— Биллтоу! — со злостью бросил Маларки. — Эта змея! Чтобы я доставил ему удовольствие, попросив о чем-то!
У Конора мелькнула
— Ну, в таком случае я заметил, что наше ежедневное тушеное мясо просто плавает в жиру. В миске натекает небольшая лужица. Думаю, этот жир полезнее для головы, чем для желудка.
Маларки был потрясен.
— Господь Всемогущий, да ты прав, солдатик. Каждый день, по три раза на дню, я пялюсь в эту стряпню и не знаю, где найти жир! Отличный совет.
— И бесплатный, — добавил Конор. — Хотя учти: от тебя будет нести, как от тушеного мяса.
— Ну и что? Зато волосы будут такие блестящие, что хоть по Пикадилли [77] гуляй.
77
Пикадилли — одна из главных улиц центральной части Лондона.
Конор стряхнул воду и засохшую грязь с собственных волос. Он, наверное, и впрямь стал похож на какого-то никчемного бродягу. Пора позаботиться о своем внешнем виде. Может, Маларки подскажет ему что-нибудь насчет гигиены.
Тот между тем закончил возиться с волосами, откинул их назад и сказал более серьезно:
— А теперь у нас есть небольшое дельце.
Конор напрягся. Неужели новая драка? Некоторым ученикам приходится не раз повторять урок, прежде чем они его запомнят. Он положил руку на Вилку дьявола в своем поясе.
— Что за дельце? Новые оплаченные избиения?
— Нет, солдатик, нет! — поспешно воскликнул Маларки. — Твое решение этого дела остается в силе. Мы две недели будем всем морочить голову. Ты помалкиваешь, и все в порядке. Мои суставы будут целы, твоя голова тоже, и все довольны. Жаль, что я сам до этого не додумался. Избавил бы себя от артрита. С ломкими волосами да еще с ноющими суставами я тут запросто сдохну.
Конор отчасти расслабился, но руку с вилки не убирал.
— Я знал повариху на Большом Соленом, которая страдала от артрита. Она клялась, что от боли в суставах очень помогает кора ивы, если ты сумеешь достать ее.
— Кора ивы?
— Раскроши ее в свою еду или просто посасывай время от времени кусочек. Хотя для желудка она не очень хороша.
— Никаких проблем. Я могу переварить живого медведя.
— Ну, и что тогда за дельце? — нахмурившись, спросил Конор.
— Я разговаривал с Пайком. — Маларки ткнул пальцем в сторону иллюминатора. — Мы решили, что будет лучше, если мы с тобой немного поработаем, а уж потом я изобью тебя до бесчувствия. Ну, я и подумал, что мы можем поискать тут вокруг, найти несколько камней, а потом немного передохнуть. Как тебе такой план?
Конор был готов согласиться, но потом вспомнил, что он теперь другой человек. Конор Финн — молодой дьяволенок и никогда не упустит шанса извлечь свою выгоду.
— Ничего себе план. Но как насчет трех фунтов, которые тебе за меня заплатили?
Маларки, видимо, был готов к этому вопросу.
— Один тебе, два мне.
— Я предпочитаю наоборот.
— У меня есть предложение, — сказал Маларки. — Мы делим деньги поровну, если ты научишь меня пользоваться вилкой так, как ты. Умелое фехтование — могучее оружие. Я могу заработать реальные деньги, если ко мне прицепятся какие-нибудь офицеры.