Аврам-трава. Стихотворения 2017—2023 годов

Булатовский Игорь Валерьевич

«У них там всегда какой-нибудь порт. Если…»

neturtas, lapkritis, gramatika, liepsna

T. V.

У них там всегда какой-нибудь порт. Еслиначинать, так прямо с анжамбемана.Прямо с бетонных свай, утонувших в масле,ржавого крана, ангара, пирса;с бывшего, остановленного движенья;сбывшегося пророчества; обманазрения; придаточного предложеньявремени; взмаха лютого тирса.Они

умели быть одни среди этихразвалин и тех; постоять в профильк серому ветру, в свете своих поэтик,слегка прищуренном, мускулистом,для чтения с выколотыми глазами;стать продолжением стен и кровель,грамматикой, зазубренными азамиязыка, взятого в плен солистом.Пирс был длинным. Теченье сносило мусор.Строка росла, размер выпрямлялся.Перспектива сужалась. Уже и мудростьне влезала в нее – только правда,как тогда, в нищих заведеньях Союза.Чтобы закончить, нужна лишь малость,всё остальное, муза, теперь обуза.Спасает лишь тавтология, правда?

«Ни настоящего, ни будущего, ни прошлого…»

Ни настоящего, ни будущего, ни прошлогоздесь, конечно, нет – сплошное томительное «сейчас».Сейчас в тундре взлетно-посадочную полосуукладывают из живых зэка, поджидают нас.Ждут нас, поджидают. Чуть слышно смерзаются зэка.Лежат, похрустывают. Наш двухмоторный самолетзапаздывает, мы вглядываемся в облакаи при снижении скорости напрягаем живот.

«– Где ваша верность? Где трепетных внуков…»

– Где ваша верность? Где трепетных внуковстрогие, светлые голоса?Где субпродукты маленьких звуков?Девичий жир для оси колеса?Эники? Беники? Сика-лиса?– Верные эники, верные беники —мы соберем таинственный хор,слушайте, слушайте, современники,серые гуси на линзах озер!Сика-лиса, посмотри-ка в упор!– Где ваша смелость? Где чистого телаточная жертва во временаобщего непочатого дела?Ждет поколение, ждет страна.Бросьте кормящие вас вымена!– Грудь материнская, сладкая, нежная,душу питающая, прощай!Кончилась, кончилась безмятежная,сердцем суди, никого не прощай.Тело науке борьбы завещай.– Где ваша гордость? Где новая мерастарым вещам, отмеренным вамвычурным временем в центре сквера,где вы гуляли в матках у мам,где говорили папкам: я сам?– В серые папки жизнь наша связана,в серые папки связана смерть,в белых тесемках – наша прекрасная,больше ни с чем не сравнимая смерть, —Сика-лиса, коллективная

смерть.

«прекрасным тополям…»

прекрасным тополямна кончике языкаскажи салам —алейкум коротканемая встречаледяной июнькак семку эту речьподальше сплюньо сексе и войнена русских языкахшепчи шепчи не войдержи себя в рукахкак дерево как то —поль стыдный голыйспускай в ничтогорючие глаголыни populus ни то —поль не взойдутонан и тотне оценил бы труд

«О жизни и смерти – о чем же еще…»

О жизни и смерти – о чем же ещебеседовать нам ввечеру?Ты будешь расти бробдингнегским прыщом,а я бесконечно умру.Нам станут носить государственный чай.Ты будешь скрипеть сахаркомна желтых зубах: «Выручай, выручай,будь крепеньким пастернаком!О жизни и смерти, давай, говори(миндальничать будет черед),да так, чтобы жизнь замирала внутрии смерти крутило живот!А то что-то жизнь застоялась во мнеи смерть застоялась во мне,пора бы и ту разогнать по стране,и ту разогнать по стране…»«…Товарищ, вы пейте, остынет совсем.Баранку возьмите. О чёмтеперь говорить? Свет не нужен совсемлетящему вслед за лучом…»

«Я тоже был поэтом-дачником…»

Я тоже был поэтом-дачником,ходил подглядывать за светом,огромным шелестя задачникомс одним-единственным ответом.Как сладко находить решениев траве, среди словесной кашки,где ходит аз, ему отмщение,и всюду ползают букашки!Такая поутру гармония,такая алгебра в потемках,что маленькая антимониявдруг начинает жить в потомках.И ходишь целый день как будто быв логоцентрической задачемаршрутом Левашово – Бутово,от ближней дачи к дальней даче.Путем всея интеллигенции,между крушиной и кручиной,шепчакрича свои каденциии задыхаясь каватинойразини, лоха, неудачника,пославшего себя подале,к ответам жирного задачника,

Конец ознакомительного фрагмента.