Австрийский моряк
Шрифт:
— Понятно. Причины, как смею предположить, вполне обычны: сыпь, рулетка и так далее?
— Ничуть. Он не мог командовать лодкой, а мозг его был отравлен бензиновыми парами. Однако должен вас покинуть. Надо взглянуть на те карбюраторы на инженерном складе.
Я продолжил путь к молу, теперь уже совершенно упав духом. Да, вот и она, наполовину спрятанная за аккумуляторным лихтером. Едва ли внушительное судно, мелькнула у меня мысль, даже с учетом того, что большая часть корпуса лодки скрыта под водой.
«Ну да ладно, — подумал я, чувствуя себя как человек, которому предстоит оседлать особо норовистую и непредсказуемую лошадь. — Оттягивать смысла нет: у тебя был шанс мило позеленеть от тоски на линейном корабле, но ты выбрал иное. Надо хотя бы попробовать». И я бодро зашагал по причалу к своему новому кораблю. На пристани трое парней возились с какими-то неизвестными деталями. Двое были рядовыми мотористами в полосатых тельниках и с перемазанными
Я подошел к троице, которая при моем приближении вытянулась во фрунт и отдала честь: двое матросов приложили перепачканные ладони к козырькам как полагается, старшина же вальяжно взмахнул рукой, демонстрируя прекрасно оправданное, как мне показалось, пренебрежение ветерана-подводника к новоиспеченному и совершенно неопытному капитану.
— Так, парни, кто тут за главного, и кто объяснит мне, почему этот человек привязан к рубке?
Старшина сделал шаг вперед. Это был крепыш лет тридцати пяти с приветливым лицом и ярко-голубыми глазами. Выглядел он уверенным и скорее забавлялся происходящим. Стоило ему открыть рот, как я сразу распознал по говору, что имею дело с земляком-чехом.
— Штабмашиненвартер Йозеф Легар, к вашим услугам, герр шиффслейтенант. Честь имею доложить, что являюсь главным механиком U-8. Что до привязанного к рубке человека, так это боцманмат Григорович. Он надышался парами бензина и попросил привязать его, пока не проветрится, из страха причинить увечья товарищам или нанести ущерб государственной собственности. Если герр шиффслейтенант изволил заметить, человек он крепкого сложения, и в невменяемом состоянии способен творить ужасные вещи.
Эта короткая речь, заставившая мои паруса безвольно обвиснуть, завершилась безобиднейшей из улыбок. Тот моряк, Григорович, выглядел субъектом весьма опасным: здоровенный как шкаф на ножках и с кулачищами, способными завязать узлом железнодорожную рельсу. Догадка, как потом выяснилось, оказалась близка к истине, потому как Григорович, черногорец из Пераста, что в бухте Каттаро, был некогда цирковым силачом. Но некоторые сомнения у меня еще оставались.
— Не спорю, машиненмайстер. Но почему этот человек пострадал, а вы — нет?
— А, герр шиффслейтенант, бенциншваммер [10] — явление хитрое, и по-разному воздействует на разных людей. Бедолага Григорович хоть и здоровяк, но подвержен ему сильнее прочих. Мы его называем нашей канарейкой — как только он начинает напевать про себя, это значит, что пора срочно всплывать и отдраивать люки.
Я не знал, что на это сказать, разве что отдать приказ отвязать матроса сразу, как только тот оправится. Поэтому решил сменить тему.
10
Отравление парами бензина
— Хорошо. Кстати, должен представиться. Я ваш новый капитан, линиеншиффслейтенант Прохазка. Со старшим офицером и с вами я уже познакомился, но хотел бы как можно скорее обратиться к остальным членам экипажа. Где они находятся, машиненмайстер… э-э…
— Легар, герр коммандант. Люди обедают на плавбазе. Пойду и немедленно приведу их.
— Спасибо, но пусть закончат прием пищи. Как только я с ними поговорю, мы с вами спустимся в лодку. Начну осваиваться с кораблем. Надеюсь, мое знакомство с вами окажется не таким коротким как у моего предшественника.
Легар посмотрел на меня с толикой снисходительного сочувствия.
— Так точно, герр коммандант, — ответил он. — И мы, конечно, тоже на это надеемся.
Глава третья
Следующие три недели не числятся среди самых приятных в моей военно-морской карьере. Принимать корабль даже в лучшие времена непросто, тем более, если экипаж состоит из опытных моряков, а капитан еще новичок. В данном случае дело осложнялось тем, что вступать в командование приходилось над весьма неполноценным кораблем: лодка являлась устаревшей даже по стандартам 1915 года, а уж по сравнению с сегодняшними субмаринами казалась примитивной сверх всякой меры. Даже обводы выглядели архаично — обтекаемый каплевидный корпус, похожий на толстую сигару, смотрелся достаточно элегантным
По правде сказать, при всей своей внешней незначительности на момент первого нашего знакомства тем апрельским утром, U-8 уже успела печально прославиться как объект многолетней бюрократической волокиты, породить которую способна была только старая Австрия. На деле, я едва ли сильно ошибусь, если скажу, что ко времени моего вступления в командование этот небольшой кораблик породил такой же объем официальной переписки, сколько весил сам. И как у множества прочих бюрократических волокит в нашей древней монархии, причина этой коренилась в непростых отношениях между Австрией и Венгрией. Теперь, если вам угодно, представьте себя стариком, страдающим от ревматизма и несварения, но женатым на красавице много вас моложе. Жена неоспоримо прекрасна, и способна быть очаровательной, когда в духе. Но по большей части она ведет себя как несносная, истеричная стерва: до тонкости изучила все способы брачного шантажа, то и дело капризничает, бьет посуду, издевается над слугами и заигрывает с другими мужчинами. Постоянно вспыхивают ссоры, возникает угроза развода, но, как правило, супруга в итоге добивается своего, прежде всего потому, что у престарелого мужа нет сил сопротивляться.
В случае, затрагивающем меня, Военное министерство однажды очнулось, году примерно в 1908, и обнаружило, что единственной верфью, способной строить субмарины, является завод «Уайтхед» в Фиуме, то есть на территории королевства Венгрия. В 1908 году австро-венгерский брачный союз переживал особенно трудную пору, поэтому возникла идея, что неплохо было бы, чисто на всякий случай, обзавестись способным строить подводные лодки предприятием и в австрийской части монархии. Перед крупнейшим кораблестроителем империи, верфью «Стабилименто Текнико» в Триесте, была поставлена задача воспроизвести экспериментальную субмарину того же образца, который использовался в «Уайтхед». Патент был приобретен у смертельно опасного американского учителя мистера Холланда, снабжавшего подводными лодками половину флотов всего тогдашнего мира. Директора «Стабилименто Текнико» ответили, что субмарины они не строят и не желают даже пробовать. В итоге вмешался начальник военно-морского штаба и пригрозил верфи утратой пары жирных контрактов на линкоры.
Киль новой лодки был заложен в Триесте в начале 1909 года, с отставанием от графика на несколько месяцев. Но «Стабилименто» продолжало питать недовольство проектом, и недовольство это усилилось сверх меры, когда начальник военно-морского штаба не сумел заложить необходимые деньги в бюджет 1909 года. Главной причиной было то, что венгры пронюхали о затее и пригрозили заморозить все военные ассигнования на год в имперском парламенте. «Чепуха, — успокоил директоров начальник штаба. — Продолжайте строить, и даже если денег не будет, вы всегда сможете продать лодку иностранному покупателю, поскольку сейчас все заинтересованы в субмаринах». Короче говоря, за пять лет между спуском на воду и нашим знакомством, U-8 предлагали Голландии, Бразилии, Португалии, Китаю, Норвегии, России, Турции и даже, как мне говорили, Боливии, которая собиралась задействовать ее против перуанцев на озере Титикака. В последнем случае U-8 наверняка установила бы рекорд по высоте погружения над уровнем моря для подводных лодок. Однако бензиновые двигатели уступали место дизелям, и конструкция мистера Холланда устаревала на глазах. В итоге весь этот проект был с отвращением заброшен. Двигатели, причинявшие постоянную головную боль, сняли, а лодку оставили ржаветь в углу верфи. Потом в июле 1914 года началась мобилизация. Корпус торопливо извлекли на свет божий, отбуксировали в Фиуме и оснастили новыми моторами «Аустро-Даймлер». Тоже бензиновыми, поскольку дизельные оставались в дефиците. Затем лодку снова спустили на воду, ввели в строй как U-8 и отправили в Полу, где из нее предстояло сделать боевой корабль.