Автобиография Лемми Килмистера

Килмистер Лемми

В общем, за несколько месяцев «Sacrifice» был закончен и у нас появилась новая американская фирма — CMC, готовая распространять его.

CMC перекупили нас у нашего германского лейбла, CBH. Впервые за много лет нами заинтересовалась американская фирма и они изначально поверили в нас и даже начали распространять альбом еще до того, как мы подписали с ними контракт! Мы и по сей день работаем с ними, выпустив пять альбомов, и я все еще могу сказать, что они благоволят к нам. Том Липски (Tom Lipsky), владелец лейбла, верит в то, что делает. Персонал фирмы с умом распоряжается финансами — это честные люди (вот так сюрприз!), и мне такое отношение нравится. Первый год работы на двух лейблах был стабильным. Мы отыграли 19 концертов в Германии, прокатились по всей Европе, и зрители подходили к нам за автографами, держа в руках наш новый альбом! Это было неслыханно — обычно к европейским поклонникам альбом попадал через 3 года. Но CBH сразу же выпустили диск в Европе, да и CMC тоже не подкачали.

Как обычно, мы поехали в турне по Америке. Вы, я уверен, уже понимаете, что дорога — моя естественная

среда обитания, но все же есть некоторые обстоятельства в этом, которые меня выводят из себя. Одно из них — особый род покровительства, с которым относятся к группе некоторые люди из рекламных отделов записывающих фирм. Они фактически пытаются взять тебя в кулак и постоянно поторапливают — я это просто ненавижу! Я им не кукла и не хренов товар какой-нибудь. Некоторые вообще допускают просто моральное насилие, а когда ты даёшь отпор, они называют тебя недисциплинированным. И ты получаешь плохую репутацию из-за того, что защищаешь свои принципы и независимость. Вот вам пример. Когда мы были в Канаде, там была одна девица со съемочной группой с Much Music (канадская версия MTV). Но в тот день мы были в полнейшей депрессии. Никто из нас не хотел выходить на сцену, потому что система мониторов работала отвратительно. Последние восемь концертов мы вообще не слышали друг друга и я уже был настроен просто прекратить турне и вернуться домой: «К чертям собачьим! Эта музыка — моя жизнь, а я не могу нормально играть её, потому что на сцене звучит полное дерьмо. Как люди могут наслаждаться этим, если мне не в кайф?» (Звучит глупо, я знаю, но это чистая правда, уверяю вас!). И вот во время такого кризиса она вертится вокруг нас и повторяет: «Much Music уже готовы для съёмок»! Я сказал ей, что не могу работать — слишком угнетен. И я не врал! Не мог же я выйти перед камерами с сияющей физиономией «эй, всё ништяк!», когда этого нет и в помине! Я говорил: «Разве нельзя записать это на пленку после концерта?». А она отвечала: «Ни в коем случае! Только теперь, потому что после шести часов придётся дополнительно платить за камеру». Что за бред! Разве это имеет значение? Тогда платите! Боже мой! В общем, Микки и Фил меня поддержали и мы свалили, а она написала письмо о том, какие мы неприятные и высокомерные ублюдки. Что меня вообще убило, так это её утверждение, будто я оскорбил ее сексуально! Знаете, что я ей сказал? Я сказал: «Ты самая привлекательная представительница от записывающей фирмы из всех, что мы видели за все годы». Это всё! Если комплимент насчёт привлекательности — сексуальное преследование, то мир действительно сошёл с ума.

Можно сказать, что 1995 был для нас очень насыщенным годом. К тому же в конце года мне исполнилось пятьдесят. Тодд хотел устроить что-то особенное, поэтому сделал мне сюрприз — почти неожиданный вечер в клубе Whiskey — он сообщил мне о нём лишь накануне, свинья. В вечер этого великого события по всему кварталу растянулась очередь, а попав внутрь, можно было убедиться, что зал забит под завязку. Люди, которые не смогли прийти сами, прислали мне поздравления на видео (поздравление Ди Снайдера заняло почти половину кассеты!). Если честно, хотя я очень ценю усилия всех участников, подобное сборище, — не самая лучшая идея насчёт хорошего времяпрепровождения. Просто я испытываю крайне неприятное чувство, будучи таким всеобщим центром внимания. Не все мои собственные гости смогли войти из-за гребаной охраны, а я так и не получил шанса расслабиться с теми, кто всё-таки попал внутрь. Попробуйте расслабиться, если это не предусмотрено расписанием вечера! Мне приходилось быть и там, и здесь, слева и справа, на носу и на корме. Впрочем, это было действительно хорошее развлечение для всех остальных, и в тот вечер случилось несколько исключительных номеров. На праздник прилетела Metallica и исполнила некоторые из самых неизвестных песен Motorhead — это был замечательный подарок. Metallica — одна из немногих групп, которая неизменно оказывает нам большое уважение, и я очень ценю их за это.

Между всеми нашими разъездами мы записали следующий альбом, названный (несколько неуместно) «Overnight Sensation». Мы затратили четыре недели на сочинение песен и четыре недели на работу в студии и затем приняли участие в нескольких европейских фестивалях, а когда вернулись, провели в студии ещё месяц или около того. Вообще нам требуется месяца три, чтобы записать альбом, и в этот раз было так же — просто эти три месяца были немного растянуты! Мы снова наняли продюсером Говарда, но многое сделал Дуэйн Баррен (Duanie Barren) под руководством Говарда. Потом Говард всё свёл и рассортировал. Дуэйн оказался на высоте — по записи понятно, что он любит гитарный звук!

Фактически, это был наш первый официальный альбом, записанный втроём, со времён «Another Perfect Day» с Роббо. Если вы спросите, как нам работалось — я скажу, что так же, как вчетвером, только минус один парень! То же самое, что Everly Brothers плюс ещё один брат. Только на Фила легла гораздо большая нагрузка. Он испытывал некоторое дополнительное психологическое давление, но всё получилось хорошо На «Overnight Sensation» Фил по-настоящему раскрыл свой потенциал. Микки был, как обычно, — само совершенство; он всегда заканчивает свою барабанную работу гораздо раньше срока. На сей раз он всё записал в один день. И зачем надо тратить больше времени, чем это необходимо? Люди думают, что чем дольше записывается альбом, тем лучше он получится, но это далеко не так. Посмотрите на Джефа Бека, Клэптона и Пэйджа (Jimmy Page) — они записали множество своих ранних классических вещей в один заход. У них не было выбора! В те времена вы должны были выдать лучшее соло, на которое способны, за пятнадцать-двадцать секунд. Приходилось пошевеливаться!

Никакой ерунды в духе Джерри Гарсии (Jerry Garcia). Джеф Бэк сделал себе имя за восемнадцатисекундное соло на «Shapes of Things»! Шестидесятые были великим временем для появления превосходных музыкантов, гораздо лучшим, чем нынешние дни. И говоря о меньшем количестве времени для создания хороших альбомов — наши старые пластинки доказывают это как нельзя более лучше.

«Overnight Sensation» был также нашим первым официальным альбомом для CMC — «Sacrifice» как импорт уже продавался в Штатах до того, как CMC начали распространять его в Европе. Но с «Overnight Sensation» фирма действительно хорошо показала себя — для нас это была лучшая дистрибьюторская работа за целую вечность. Им ещё удачно помогла и BMG. Тем не менее, я должен сказать, что иногда сомневаюсь в деловой хватке CMC. Как я уже говорил прежде, хороший бизнес — это воровство, а так как CMC всегда были честны с нами, это делает их плохими бизнесменами по определению! Но, думаю, я как-нибудь смогу примириться с этим.

После выхода альбома у нас случилось несколько интересных туров. Мы снова съездили в Венгрию, здорово изменившуюся со времени нашего первого визита. Прежде она, подобно России, была очень репрессивной страной, но теперь стала больше похожа на Германию. И, к слову о России, мы поехали туда впервые и отыграли четыре концерта. Россия — самая странная страна из всех, что я когда-либо видел. Я видел Восточную Европу до разрушения стены и после разрушения: я играл в Восточной Германии, Венгрии и Чехословакии, и ни одна из этих стран не была похожа на Россию. Американцы, которые не побывали там, не имеют никакого понятия о России. Это безумно. Охрана — повсюду и постоянно. Кажется, все там — бывшие солдаты. Наверное, дело в том, что, когда распался Советский Союз, половина охранных структур распалась вместе с ним — они оказались не нужны в таком количестве, так что большинство из них пошло в «охрану», другими словами — они стали «частными армиями»! Они все заняты этим, если только не работают таксистами в Лос-Анджелесе! Наличие такой охраны действует угнетающе. И что касается свободного рынка, это главным образом казино, потому что единственный способ, которым они могут разжиться иностранной валютой — игра в казино. Эти казино там повсюду, и это в стране, все еще заморенной голодом. Концерты, однако, были невероятны. Все билеты на них были распроданы и зрители словно посходили с ума! Это то, что я действительно люблю (а на втором месте на гастролях — расслабуха после концерта).

Конечно, не обошлось без нескольких кошмарных ситуаций, так как промоутеры оказались не слишком хороши. Например, мы слишком долго добирались из Москвы до Ростова. Они сказали нам, чтобы мы оказались по такому-то адресу в такое-то время, и мы двинулись из Москвы. Мы ехали, ехали, становилось всё темней и темней, а на каждые полмили — лишь по одному фонарю, и наконец мы свернули с дороги и затормозили перед высокой стеной. Когда наши глаза привыкли к темноте, мы увидели вооруженных людей в сторожевых будках по сторонам ворот. Один из них приказал нам стоять, что мы и сделали, а он и наш промоутер начали спорить по-русски. Нам было немного не по себе. Потом два огромных грузовика внезапно прогрохотали в ворота мимо нас. Это были армейские грузовики — правда, они управлялись не солдатами, но, во всяком случае, они перевозили солдат. Как мы, наконец, выяснили, это оказалось что-то вроде российской военно-воздушной базы пополам с торговой экспортно-импортной фирмой! Промоутер возвратился и сказал нам: «Надо подождать. Сюда собирается прибыть генерал», так что мы торчали там, пока не прикатил этот большой долбаный служебный автомобиль с флажком. Вышел человек в тесном мундире и фуражке, вошел и сразу вернулся — не иначе, приезжал за взяткой. Наконец нам махнули. Там везде были солдаты, и полчаса прошли в беспрестанных сумасшедших спорах — русские этим похожи на итальянцев. Наконец они разрешили нам садиться на самолет, и сначала Фил сходил на разведку. Он вернулся к машине и заявил: «Я на этом не полечу!».

«Не будь бабой», — сказал я и вышел из машины, чтобы самому посмотреть, в чём дело. Потом возвратился и сказал: «Я не полечу на этом!». Эта штука представляла из себя что-то вроде двухмоторного Ильюшинского бомбардировщика 1957 года или транспортного самолета, выпотрошенного внутри. Пассажирские места были позади груза, и это было ничто иное, как садовые скамейки! В довершение ко всему долбаный летательный аппарат не был герметизирован и был открыт всем стихиям. Так что мы сказали, что сами не полетим, а отправили на нём нашу команду. Эй, это дало им шанс рассказать позже занятную историю! Дай бог им счастья, учитывая их горестные рассказы.

Тони, нашего светооператора, чуть не грабанули двое местных копов, когда мы добрались до Ростова. Мы отыграли великолепный концерт, а потом все пошли в кафе. Вся дорожная команда вырядилась в эти шапки с советскими кокардами — такие большие меховые шапки, которые делаются там теперь для туристов. Так что это выглядело, словно кафе оккупировали сплошь близнецы-братья. И Тони поговорил с тамошними людьми, и вместе с другим роуди, Дэйвом «Дорожным воякой», ушел с двумя якобы полицейскими, чтобы «снять каких-нибудь девочек». Но они посадили их по разным машинам, что сразу показалось подозрительным, и через минут десять Дэйв заметил, что второй машины сзади уже не было. Он сказал: «К чёрту», просто вышел и пошёл назад. А Тони потребовал от своих спутников, чтобы они вернули его назад — началась перебранка и угрозы заявить на копов в британское Посольство. Дэйв тоже вернулся. Я уверен, попади они туда, куда ехали, это было бы миль за двадцать пять от города, и там была бы одна девочка, а с ней шесть мальчиков с дубинками, которые отдубасили бы их за милую душу и вытрясли бы из них все денежки.