Автограф президента. Роман-воспоминание
Шрифт:
– Пока рановато, – ответил я, наблюдая за тем, как Татьяна заходит на третий прыжок. – Может быть, осенью, когда мы вернемся из отпуска…
Словно в подтверждение моих слов третья попытка оказалась неудачной: лошадь не выполнила ее команду и перед самым препятствием остановилась как вкопанная. Татьяну едва не выбросило из седла, она с трудом удержалась и растерянно посмотрела в мою сторону.
– Посылай энергичней! – крикнул я ей и даже показал жестом, что в таких случаях следует делать, чтобы
Мы какое-то время стояли молча, наблюдая за удачными и неудачными прыжками, и вдруг Рольф без всякой связи с предыдущим разговором спросил:
– Господин Вдовин, вам все было понятно в содержании документа?
Я сразу, конечно, понял, о каком документе он спросил, но вопрос Рольфа был настолько неожиданный, что я на какое-то мгновение даже растерялся. И это при том, что я знал: рано или поздно, но разговор об этом документе обязательно состоится, вот только я и предполагать не мог, что доброжелателем окажется именно Рольф.
– Простите, какой документ вы имеете в виду? – спросил я, чтобы выиграть время и обдумать свой ответ.
– Тот, который я подсунул под дверь вашей квартиры, – с улыбкой ответил Рольф.
– Так, значит, это вы? – еще раз переспросил я, продолжая следить за тем, что происходит в манеже.
– Я, господин Вдовин, – подтвердил Рольф. – Надеюсь, он оказался для вас полезным?
Не отвечая на его вопрос, потому что признание полезности такого документа, как график ведения наблюдения за сотрудниками советского посольства, расшифровывало меня как сотрудника разведки, я, руководствуясь исключительно профессиональным интересом, спросил:
– Почему вы это сделали?
Рольф, тоже продолжая следить за тем, как всадники поочередно преодолевают препятствия, ответил:
– У меня были серьезные основания так поступить.
– А все же? – настаивал я.
На этот раз Рольф ответил не сразу. Сначала он, видимо, обдумал, как объяснить мне мотивы своего поступка, и лишь потом сказал:
– Говоря по совести, я не испытываю особых симпатий к вашей стране. Но у меня есть кое-какие проблемы, и без вашей помощи мне их не решить.
Несмотря на откровенность, меня такой неопределенный ответ совершенно не устраивал, и я снова уточнил:
– Какие проблемы, если не секрет?
Рольф понял, что, даже если это большой секрет, ему все равно не уйти от прямого ответа, но все еще колебался. Это было видно по его ответу:
– Поймите меня, господин Вдовин: в нашей среде не принято посвящать кого-либо в свои личные проблемы, но вам я готов сказать. Я попал в довольно стесненное материальное положение, и мне нужны деньги.
Мне следовало бы сказать, что ему надо быть не только готовым, но и просто обязанным дать точные ответы на все мои вопросы, если он хочет, чтобы я продолжал с ним
– Если вы хотите, чтобы я вас действительно понял, постарайтесь давать более определенные ответы на мои вопросы.
– Хорошо, – уступил Рольф. – Видите ли, у меня появились дополнительные расходы, о которых я не хотел бы говорить по этическим соображениям. Вы мужчина и должны меня понять. Это связано с моей интимной жизнью…
Всего делов-то! Сказал бы прямо, что завел любовницу и теперь приходит ее содержать, а на семью и любовницу одного жалованья не хватает, а то ходит вокруг да около!
Но я решил не давить до конца, все равно мне пока приходилось верить ему на слово, а сказать можно что угодно. Потом все сказанное им придется тщательно проверять. Сейчас же меня интересовали более существенные вопросы, чем имя его любовницы и ее материальные запросы. И я задал первый из них.
– Ну и почему вы решили обратиться именно ко мне?
Рольф снова улыбнулся и сразу ответил:
– Во-первых, вы единственный советский человек, которого я знаю. А во-вторых, я считаю вас достаточно компетентным, чтобы помочь мне в решении моих проблем.
Я по достоинству оценил такт, с которым он подчеркнул свою осведомленность о некоторых сторонах моей неофициальной деятельности, но меня, естественно, сразу заинтересовал источник этой осведомленности:
– А откуда у вас такая уверенность в моей компетенции? И кто вы? Где служите? Кроме того, что вас зовут Рольф, я ничего о вас не знаю. Да и ваше имя я узнал только сегодня.
– Меня зовут Рольф Хансен, я старший инспектор, работаю в четвертом отделе УНБ. Я могу показать вам мое служебное удостоверение, но только не здесь и не сейчас.
– Хорошо, это успеется, – согласился я. – А что это за четвертый отдел? Чем он занимается?
– А разве вы не знаете? – удивился Рольф.
– Представления не имею, – солгал я и при этом даже не покраснел, потому что стоило мне покраснеть, и он мог подумать, что я не только знаю, чем занимается четвертый отдел Управления национальной безопасности, но и предположить, что среди его сотрудников у меня есть знакомые.
– Это контрразведка, господин Вдовин. Более того, – Рольф перешел на шепот, – это «русский отдел».
– Что значит – «русский отдел»? – снова спросил я, как будто впервые в жизни слышал такое название.
– Это значит, что он занимается советским посольством, а также посольствами ваших сателлитов.
– Вы хотите сказать, наших друзей по социалистическому содружеству? – уточнил я все с тем же невинным видом.
– Пусть будет так, если вам так удобнее – не стал спорить со мной Рольф, понимая, что от моего расположения к нему многое зависит.