Автограф
Шрифт:
Ксения отвела Володину голову. Теперь Ксения смотрела на Володю — коротко постриженные волосы клинышком спускаются к переносью, широкий, достаточно упрямый подбородок, глаза…
— Я больна.
— Чем? — испугался Володя.
— Я больна любовью. Дайте мне яблоко, я больна любовью… «Песнь песней»…
Ксения совсем близко смотрела на него. Вся в кружеве первой зелени. Володя осторожно взял ее руки, сжал. Ксения спросила:
— Плохо без меня?
— Плохо.
— Что будем делать?
—
Ворвался в ординаторскую, где было полно народа — ординаторов, аспирантов. Лаборанты, которые жгли пленку, отмывались, фыркали в умывальниках, биохимик делала вид, что собирает химическую посуду, чтобы идти к себе и мыть ее двадцать раз проточной водой и десять дистиллированной. Но ее интересовал, конечно, результат выхода Званцева в парк. Этого ждали все, были оповещены.
— Шефу скажите, что я…
— Не волнуйся. Мы все согрешили в Адаме.
— Я — по личным делам. Важным. — А сам подумал: «Ну надо же, как в воду смотрят, паразиты».
— Знамо дело — важные дела.
— Почему ты ее нам не покажешь? Привел бы сюда, — попросил один из аспирантов.
— Привел, потом ждал всю зиму. Дома тоже требуют показать.
— Хлопца обидели.
— Вова, — сказал Лобов. Он все еще сидел в ординаторской. — Нам тебя ждать все лето?
— А ты, между прочим, остался без квартиры.
Володя подбежал к рукомойнику, сунул голову под кран и пустил струю холодной воды. Выключил воду, потряс мокрой головой, вытерся своей докторской шапочкой и выскочил из ординаторской. Схватил в раздевалке плащ и, натягивая его на ходу, выбежал в парк. Боялся — Ксения исчезнет.
Когда Володя и Ксения выходили на улицу, в одном из окон торчало штук десять докторских шапочек.
— Групповой снимок переростков.
— Что они знают обо мне? — спросила Ксения.
— А ничего.
— А ты что знаешь обо мне?
Володя взглянул на нее:
— Тоже ничего.
— «Скачет мячик, скачет желтый, скачет мячик по стене. Посылает его мальчик круглым стеклышком ко мне», — прочитала Ксения.
— Теперь я знаю о тебе все! Я тебя подглядел. В детстве.
— Меня подглядело солнце.
Ксения и Володя шли по оживленным, улицам. День с запахом свежераскрывшихся листьев, влажных водосточных труб, с обновленной разметкой осевых линий и мест перехода через улицы, с протяжными сверкающими потоками машин, новенькими будками телефонов-автоматов, с первыми детскими рисунками на тротуарах, с первой синевой неба, с первыми вымытыми окнами в домах. Да, пахло небом, деревьями и первой травой, пахло воздухом. Ксения держала Володю под руку. Он не ощущал ни малейшей тяжести ее руки, и ему даже казалось, что он не слышит ее походки.
—
— Конечно. Хлорофилл. Фотосинтез. Химический процесс.
— Перестань. Ты настоящая итальянка.
— Не сочиняй.
— Не веришь? — Он взглянул на нее. — Твои предки строили Санкт-Петербург. Великий зодчий Антонио Ринальди.
— Наконец-то ты заговорил, как человек, — засмеялась Ксения. — Наконец-то…
Володя и сам был поражен, как он заговорил. Он — зачарованный?..
— Куда ты меня ведешь? — спросила Ксения.
— Жениться.
— Приданое у меня небольшое — черепаха Керамика. Ты мне ее и подарил.
— Вполне достаточно. Будем торговать керамическими щенками.
— Зайдем вначале к Саше Нифонтову.
— Хочешь успокоиться?
— А ты? — И Ксения замолчала, как она умеет замолкать.
«Она понравится отцу, — думал Володя. — Сто процентов! Приедет — огорошу итальянкой».
— Я тебя любила, — сказала Ксения.
Володя в удивлении глянул на нее.
— Я тебя люблю, — продолжала Ксения. — Я тебя буду любить.
— Да. Ты как есть итальянка. Или как это… у старика Нифонтова… веселая дикая кошка.
Саша Нифонтов, когда увидел Володю и Ксению, открыл дверь, выбежал навстречу. Бар еще не работал: Саша пришел раньше Тани Апряткиной, чтобы получить лотки с пирожными и булочками, которые должны были привезти.
— Ксения! Здесь, вместе с нами!
— Это я. Это он.
— Издали я подумал, что он…
— С другой?
— В некотором роде.
— Сашенька, как я рада тебя видеть! Всех ребят. У тебя появились вазы, цветной телевизор.
— Щипцы для сахара, — добавил Володя. — Мойка из нержавеющей стали. Автомат для мытья посуды.
— Штанга под ноги у высоких табуретов, — продолжала разглядывать бар Ксения. — Новые плакаты. А это что?
— Коралл. С Кубы привезли. Хочешь послушать новые пленки?
— Хочу.
Саша зарядил магнитофон и негромко пустил его.
На гладкой поверхности кофейной машины стояли маленькие белые чашки и стопки белых блюдец. Открытый шейкер напоминал тоже две чашки, только большие. Саша проверил кулер для приготовления льда.
— Угощу новинкой — шоколад с солодовым молоком. Рецепт вычитал в детективном романе. Еще не принят кулинарным советом.
Володя поднял руку:
— Саша! Вино монаха дона Перильона!
— Выхожу замуж, — сказала Ксения. — Присядь с нами.
— За него? Званцева? И он об этом знает?
— Знает, — сказал Володя. — Но еще не привык. И-и… такая вот история…
— Я сегодня веселая дикая кошка!..
— Все понял. Иду за шампанским.
Саша принес бутылку шампанского, снял с пробки зажим.