Автономное плавание
Шрифт:
– Разрешите идти?
– Пожалуйста.
На том и разошлись. У обоих от разговора остался неприятный осадок, и сейчас, глядя на Гречихина, Стрешнев жалел, что отпустил его тогда, надо было сразу же выяснить все до конца. "А может быть, это и к лучшему, пусть попереживает и подумает. Неспроста же он завел этот разговор, значит, все-таки чего-то не понимает".
В общем-то, они зря погорячились. Но Матвей по собственному опыту знал, как бывает тяжело, когда тебя не понял или обидел начальник, особенно
Сейчас начальником был он, Стрешнев, и он считал, что должен извиниться первым. Выбрав момент, когда все пошли танцевать и Гречихин остался один, Стрешнев подсел к нему.
– Скучаете, Валерий Николаевич?
– Нет, просто задумался.
– Это зря, на свадьбе надо веселиться. Может быть, вам подпортил настроение наш разговор утром? Я тогда погорячился и хочу принести вам свои извинения. Не обижайтесь.
– Так ведь и я тоже погорячился. И вижу, что был неправ. Смотрите, как резвятся матросы.
Зырянов танцевал с Люсей, а Цхакая - с невестой. Жених шутливо грозил ему пальцем, Цхакая улыбался.
– Смотрите, Анатолий, украдет у вас Цхакая невесту, - шутливо заметил Стрешнев. - У абхазцев есть такой обычай.
– Тогда объявим кровную месть и начнем рэзать друг друга. - Иванов чиркнул пальцем по горлу и засмеялся.
Цхакая, слышавший этот разговор, сделал зверское лицо и схватился за воображаемый нож.
– Хороший парень этот Цхакая, - сказал Гречихин. - Веселый, находчивый.
– Вот и нам надо веселиться. Давайте-ка по обычаю выпьем мировую, предложил Стрешнев и наполнил рюмки. - Кто старое помянет, тому глаз вон. Согласны?
– Вполне.
Они выпили. Танец кончился, все опять потянулись к столу. Люся, усаживаясь рядом с Зыряновым, напротив Матвея, попросила:
– Ну-ка налейте и нам, а то спиваетесь в одиночку. Небось скучно?
Матвей потянулся было к бутылке, чтобы налить, но раздумал и предложил Гречихину:
– Давайте вы, Валерий Николаевич, вы инженер, у вас глазомер более точный.
Гречихин с укором посмотрел на него и, вздохнув, потянулся к бутылке.
– Мне красненького, бортового, - предупредил Зырянов. - Как-то привычнее.
– Ну и мне вашего бортового, - попросила Люся.
Во время похода матросам на лодке перед обедом выдавали портвейн. Случалось, не уследит старшина, и они сливают в одну кружку две-три порции, пьют по очереди: сегодня один, завтра другой. За это их строго наказывали, потому что портвейн им полагался в чисто медицинских целях, чтобы они ели с аппетитом консервированную пищу, так как свежей на весь поход не запасешься.
– За тех, кто в море, - предложила Люся.
– И за тех, кто их ждет на берегу, - добавил Зырянов.
Люся
– А у вас есть девушка, которая ждет вас?
– Девушка-то есть, а вот ждет ли, не знаю, - вздохнул матрос.
– А вы ей поверьте.
– Стараюсь, но иногда, знаете, сомнение берет. Слышишь, одного не дождалась, у другого замуж выскочила - вот и сомневаешься.
– Напрасно, людям надо верить, особенно тем, кого любишь.
– Так-то оно так, - согласился Зырянов. Хотел что-то еще добавить, но, посмотрев на офицеров, умолк.
– Пойдемте, Валерий Николаевич, покурим, - предложил Стрешнев.
Когда они с Гречихиным ушли, Зырянов сказал:
– Хороший у вас муж. Деликатный.
– Вы же его, наверное, и не успели узнать как следует. Он у вас совсем недавно.
– Как говорится, птицу видно по полету.
– Спасибо, я очень рада, что он вам понравился. Знаете, всегда приятно слышать, если о близком тебе человеке говорят хорошо. Вы когда-нибудь слышали, как говорят о вашей девушке? - Она старалась вернуть разговор в прежнее русло, полагая, что матросу хочется поделиться с ней своим сокровенным.
– Слышать-то слышал, - усмехнулся Зырянов.
И умолк, нить разговора оборвалась: видимо, у матроса были причины больше об этом не говорить. Люся предложила:
– Пойдемте еще потанцуем. Вы очень хорошо водите.
Во время танца, неожиданно для Люси, он сам вернулся к этому разговору:
– О моей девушке в журнале "Огонек" статья была и даже портрет ее поместили. Это когда она стала чемпионкой страны по плаванию брассом на двести метров. А вообще-то она учится в институте на втором курсе.
– Ну и разве вам не приятно было читать о ней?
– Очень даже приятно, я всем друзьям показывал этот журнал, хвастался так, будто сам стал чемпионом. Неприятности начались позже.
– Какие?
– Письмами ее засыпали. А в них триста двадцать одно предложение руки и сердца.
– Это забавно!
– А я вот ревную. Даже к корреспонденту, который о ней статью написал.
– Извините, но это, по-моему, глупо.
– Может быть, и глупо, а вот ревную и ничего с собой не могу поделать...
Танец кончился, Зырянов проводил Люсю к столу и попрощался: у него истекал срок увольнения, пора было возвращаться в казарму. Впрочем, и офицеры уже начали расходиться, им тоже надо было вставать рано, чтобы успеть к подъему флага.
Всех удивило, что среди приглашенных на свадьбу лейтенанта Иванова не оказалось замполита. Уж кому-кому, а ему как будто и по должности положено быть не только участником, а и организатором такого рода событий. И Комаров глубоко переживал, что лейтенант Иванов не счел нужным пригласить его. В самый последний момент они поссорились.