Автор её беременности
Шрифт:
Лежу на старой продавленной кровати. Пытаюсь унять дыхание и уговорить себя, что всё возможное для спасения ребят я уже предприняла, и дальше всё зависит уже не от меня.
Пенсионерки чинно обсуждают сериал. Из-за близкого соседства с туалетом в комнате воняет хлоркой, откуда-то из столовой пахнет борщом и варенной капустой. Кровать скрипит, даже если не шевелиться на ней.
По коридору раздаются решительные размашистые шаги. Миша! Да не может быть, если только он не находился совсем рядом с больницей.
Вслед
— Здрасте, — сквозь зубы приветствует он пенсионерок и подается ко мне.
Только его мне сейчас не хватало. Небось за брошенные документы орать пришел и добивать на счет аборта.
— Саш, напугала!
— Как ты узнал?
— Игорь папки лично принес. Да не важно! Я разговаривал с местной врачихой.
Не разрешу тебя здесь чистить. Сейчас к Ильиченко поедем!
— Нет!
— Чего НЕТ??? — повышает он голос.
— Чистить меня не зачем!
— Саш, ты не в себе?! Как это не зачем?
— Мои дети — не мусор, чтобы меня от них чистить! — голос мой всё-таки срывается, и чтобы никто не видел слез, особенно этот «недопапаша», отворачиваюсь к стенке.
— Саш, — по скрипу половиц, понимаю, что он совсем близко. Матрас продавливается под его весом и кровать натужно всхлипывает, грозясь отдать концы под нами.— Всё было против твоей беременности. Эти дети не должны были появиться на свет, — его широкая теплая ладонь ложиться на мой затылок и нежно поглаживает по волосам.
— Замолчи! — скидываю с себя его руку, ощетинившись, точно еж. — В том, что я сейчас могу их потерять виноват только ты! Специально заставлял меня бегать на шпильках, носить тяжести и работать до седьмого пота!
— Если тебе легче думать, что я — причина всех твоих бед, думай!
— Уходи! Я не хочу тебя больше видеть! — не реветь! Только не реветь! Ну, зачем он вновь и вновь испытывает мои нервы на прочность?
— Хорошо, но сначала отвезу тебя к доценту.
— Никуда я с тобой не поеду.
— Будешь сохранять?
— Да! Специально для особо тупых повторяю: АБОРТ Я НЕ СДЕЛАЮ, ЗА СВОИХ ДЕТЕЙ БУДУ БИТЬСЯ ДО ПОСЛЕДНЕГО!!!
— Интересно, много ли ты добьешься в этой помойке? — насмешливо фыркает он.
Я перестаю реагировать. Всё. С этого момента он умер для меня как мужчина. Даже сразу как-то легчает на душе после принятого решения.
— Игнорируешь? Ну что ж, удачи тебе не пожелаю! После выкидыша жду на работе. Смотри, чтобы тебе чего заразного здесь не занесли!
А мне что? Квакает лягушка, которая принцем так и не стала в болоте, а мне пофиг! Так и лежу, уткнувшись в стену, притихшие бабушки тоже бояться возобновить разговор. Господи, хорошо, что Миша меня скоро заберет отсюда! Сплетничать-то они будут, но уже без меня.
— Саш! — наконец появляется приятель. — Как ты?
— Нормально, — вру ему и самой себе.
— Хорошо.
Едем в клинику. Миша ведет аккуратно и поминутно оборачивается на меня. Я лежу на заднем сидении осознавая, как же вовремя встретила его на своем пути.
— Миш!
— Да Саш!
— Спасибо тебе! Ты единственный, кто пришел мне на помощь в этой ситуации.
— Не мог не прийти к тебе и детям! — розовеет лицо моего спасителя, а потом становится и вовсе густо красным.
***
Руслан.
Черт! Черт! Черт! Как я мог? Почему оставил ее в том гадюшнике? Почему не сцапал в охапку и не отвез в нормальную клинику?! Хотел проучить? Хотел, чтобы у нее случился выкидыш? Да, черт возьми, хотел! Но до чего же это мерзко! Напиваюсь в баре, просто каждый раз когда хочу набрать ее номер или приехать к ней в больницу, опрокидываю в себя порцию виски. К концу алко-марафона забываюсь в пьяном сне.
Прихожу в себя утром, дома как ни странно. Наверно, заботливый Петр Петрович помог моему бездыханному телу добраться до квартиры, а не окочуриться прохладной сентябрьской ночью. Первым делом вспоминаю о Саше. Давлю порыв позвонить. Надо срочно выпить алька-зельцера, запить кофе, и уж потом катить в гадюшник, выручать ее оттуда. Черт с ней, с этой беременностью! Если там что-то осталось, пусть рожает. Потом подумаем, что с этим делать, а если всё вышло, то и слава богу! Моих детей родит!
Через час вновь оказываюсь в «больнице». Ну и кошмар! Ищу врача — на обходе. Ловлю медсестру.
— Я к Синицыной из четыреста второй палаты. Можно узнать о ее самочувствии? — быстро роняю приятную купюру в карман белого халатика.
Глаза медсестры как-то странно бегут с моего лица и косятся в угол.
— Э-э-э… а вы еще не знаете?
— Не знаю что? — почему-то начинаю волноваться. — Быстро говорите, что с ней?!
— Так это… умерла она…
— Как умерла?! — внутри меня всё оборвалось.— Этого… Этого просто не может быть! Я же вчера днем был с ней. Она… разговаривала!
— Увы… вечером ее не стало.— тихо пробормотала сестра. — Идемте в сестринскую, накапаю вам валерьянки, а то бледный такой, сейчас в обморок хлопнитесь.
Значит вчера… пока я наливался в баре как последняя свинья, Саша истекала кровью, и никто в этой гребаной больнице не мог ей помочь? Да что же это?! Как это могло произойти?! Как я мог допустить этого?! Да я урою тут всех! Такое расследование им закачу! Мало не покажется! Как они могли потерять МОЮ Сашу?!
— Господи, мужчина, да успокойтесь вы! — оказывается мы уже обшарпанном кабинетике, и женщина в белом халате подает мне бумажный стаканчик с остропахнущей жидкостью. — Я понимаю, вам тяжело, но увы… такое случается! Прекратите плакать. Кто бы мог подумать, что у нее такое заботливое окружение.