Автор его победы
Шрифт:
— Нет, я просто хотел увидеть тебя. Узнать, что у тебя все хорошо.
— У меня все хорошо.
— Я рад.
Наступила неловкая пауза, Ника вдруг поняла, что хочет уйти. Говорить по душам не хотелось, да и смысл. Что изменят разговоры? Годы одиночества рядом со своим отцом?
— Прости меня.
— Что? — Ника подумала, что ослышалась.
— Прости меня, — повторил отец и, отложив свою работу, развернулся к дочери. — Я был плохим мужем твоей маме, но стал еще худшим отцом для тебя. Я так и не понял, что значит быть папой, что значит любить и заботиться о своей дочери. Прости
— С чего это ты заговорил об этом? Да и вообще, с чего ты взял, что ты был плохим отцом?
— Я просто вижу, как другие приходят со своими дочерями, как они заботятся о них, и понимаю, что никогда не делал такого для тебя, а еще… Мне приснилась твоя мама… И я понял, что должен сказать тебе как тебя люблю. Люблю по-своему, вот тут, в сердце, — отец приложил руку к груди. — Не умею я говорить об этом. Такие банальные слова никогда не смогут передать той щемящей нежности, что я испытал, когда тебя впервые дали мне в руки… Ты была такая кроха, с большими глазами, как у мамы… Такая маленькая, что я боялся прикоснуться к тебе, боялся навредить…
— Все в порядке, пап, — Ника почувствовала, как в носу защипало, и отвернулась. — Я понимаю, и мне не за что тебя прощать. Ты заботился обо мне, вырастил, выкормил. Я люблю тебя, пап. Так что заканчивай с душевными разговорами. Они слишком плохо у нас выходят.
— И то, правда, — хмыкнул отец. — Я тебе подарок приготовил.
Мужчина вскочил и полез в один из ящиков и достал ботинки. Сделанные вручную из натуральной кожи, они были старомодного фасона, но на ноге практически не ощущались.
— Я их сам сделал, лично для тебя. Смотри какой каблучок, специально выбирал чтоб по женственней было. Нравятся?
— Да, пап, очень.
— Может, чайку? С печеньем?
— Давай.
Они заварили простой чай в пакетиках, брали печенье прямо из упаковки, и папа рассказывал, как мечтает лично делать обувь, и показывал зарисовки будущих моделей. Ника улыбалась, хвалила его и всячески поощряла, говоря, что скоро он станет знаменитым мастером, и люди будут выстраиваться в очередь за его обувью.
Ника уже направлялась домой, когда ее окликнула красивая молодая женщина.
— Ника! Это ты? — девушка нахмурилась, понимая, что голос кажется знакомый, но вот саму женщину не узнавала. — Это я, Соня. Бывшая соседка, у меня еще муж был Валерий.
— Соня-я? — Ника ошарашенно смотрела на бывшую соседку и понимала, что для той время прошло не зря. Она посвежела, обросла мясом, и её кожа больше не была такой бледной.
— Да, это я, — засмеялась Соня, — столько времени прошло, я так хотела найти тебя.
— Зачем?
— Поблагодарить и долг отдать.
— Долг?
— Да, помнишь пакет гречки.
— Нет, я забыла…
— А я вот помню. Так хотелось тебя увидеть, сказать спасибо, что тогда помогла. Если бы не ты и твои попытки помочь мне, я бы сломалась, как Валерия посадили.
— А сейчас?
— Я развелась, устроилась на работу в детский сад, куда детки мои ходят.
— Соня, я очень рада. А гречку отдай тем, кто будет нуждаться. Хорошо?
— Хорошо, Ника. И еще раз спасибо тебе…
Это был странный день, Ника неожиданно поехала на кладбище и навестила могилы мамы и бабушки. Замерев перед двумя
Задумавшись у окна, она пропустила свою остановку и, выйдя на кольцевой, еще долго пыталась сообразить, куда ей надо идти. Чувство потерянности делало ее слабой и, когда, наконец, она добралась до квартиры, то рухнула на диванчик в кухне-гостиной прямо так, не разуваясь. Папины ботинки сидели на ноге идеально, и даже не появилось ни одной мозоли. Это был первый и единственный подарок от отца. Ника улыбнулась. Странный все-таки был сегодня день, она словно попрощалась со всеми, даже с Соней увиделась…
Эта мысль мурашками прошлась по телу, и Ника резко села, от этого движения с ее колен скатилась хрустальная сфера, хотя еще секунду назад ее точно там не было. Ника даже сообразить не смогла, что это и откуда, как резкий, пронзительный звук практически оглушил ее, заставляя зажмуриться и прижать ладони к ушам. Вот только звук не проходил, а становился все громче и, казалось, что голова сейчас просто треснет, не выдержав такого, Ника закричала от ужаса.
А потом звук пропал. Голова сильно закружилась, и девушка упала, больно ударившись коленями о твердый каменный пол. В голове наступила тишина, странная, давящая, словно ее опустили под воду. Перед глазами все плыло, и мелькали странные фигуры. Неожиданно ее кто-то схватил, поднял, тряхнул. Раздался мужской голос, вот только слова отказывались складываться в знакомые фразы, словно кто-то занимался настройкой звука, и все звучало, одновременно перебивая и заглушая друг друга.
Уцепившись в руки незнакомца, Ника попыталась поймать равновесие и твердо встать на ноги. И когда ей это удалось, её вновь тряхнули и словно настроили резкость. В поле зрения попала странная одежда, похожая на расшитый золотом кафтан, широкие мужские плечи, на которые он был надет, и последним проявилось лицо Кристана.
Ника держала его за рукава, плотная ткань слегка колола пальцы своей золотой вышивкой, и девушка понимала, что не спит, вот только человека, что держал ее за плечи, она видела только в своем воображении и никак не думала увидеть в живую.
Кристан вновь встряхнул ее и что-то сказал. Звук резанул по ушам, и Ника нахмурилась, потянулась руками к ушам и отступила от короля.
— Что с ней?! — Кристан обернулся к двум наемникам, что с интересом наблюдали перенос девушки.
— Скорей всего, это побочный эффект переноса. Все же никто не знает, откуда ее вытянуло, — предположил один из магов.
— Она будет в порядке? Она сможет отвечать на мои вопросы?
— Разумеется, Ваше Величество, — выступил вперед невысокий мужчина в одеждах хранителя кристалла Оракула. — Она настоящий Оракул. Вы только посмотрите, какая у нее аура! Какой сильный дар! Взгляд у девушки осмысленный, думаю, причина такого поведения — банальный страх и языковой барьер. Она реагирует так на звуки наших голосов. Но кристалл выстраивает ментальную связь с Оракулом. Как только мы её запечатаем, она будет отвечать и делать все, что пожелаете.