Авторская энциклопедия фильмов. Том II

Лурселль Жак

Страдая после смерти жены, вину за чью смерть друзья возлагают на него, промышленник Конрад заказывает собственное убийство. Для этого он связывается с бандитом-посредником, и тот передает «контракт» профессиональному убийце, но затем погибает от рук полицейских. Вскоре после этого Конрад узнает, что его жена жива. Убийца готовится выполнить задание, но загадочный невидимый персонаж, рассказчик этой истории (Свистун), не дает ему выстрелить. Прочитав книгу по психологии, убийца хочет извести жертву, постоянно преследуя и терроризируя Конрада. Все попытки Конрада отыскать посредника и отменить заказ остаются безуспешны. Он скрывается в ночлежке. Его ищут полиция и влюбленная в него секретарша; они думают, что у него амнезия. Свистун неотступно следует за убийцей, а тот в очередной раз пытается устранить Конрада, но полицейские замечают и убивают его.

 2-й

фильм Касла, открывающий цикл из 8 «Свистунов», в основу которого положен знаменитый герой радиосериала. Это достаточно бесцветная картина, хотя молодой режиссер всячески старается создать пугающую атмосферу за счет операторской работы и доводит главного актера (Ричарда Дикса) до почти невротического состояния, чтобы он наилучшим образом воплотил загнанного и запуганного героя. (В частности, Касл запретил ему курить, прописал строгий режим и изматывал многочасовым ожиданием перед началом съемок.) Сюжет о человеке, пытающемся отменить заказ на собственное убийство, был неоднократно использован в кино, и время показало, что он больше подходит для комедии, нежели для драмы. Как ни странно, у Касла уже чувствуется тенденция обратить эту детективную драму в комедию, когда убийца, начитавшись научных трудов, неожиданно принимает себя за интеллектуала и пытается уничтожить свою жертву психологическим воздействием. Главная оригинальная черта фильма связана со Свистуном — персонажем, который, насвистывая, открывает действие, комментирует его и вмешивается в ключевые его моменты: «Я — Свистун, я знаю многое, потому что брожу в ночи; я помню множество странных историй, множество тайн, запрятанных в сердцах». Черта поэтическая, но, в 1-ю очередь, все-таки несуразная: этот человек-невидимка, выполняющий одновременно функции и рассказчика, и «бога из машины», перекочевал из радио в кинофильм, оставшись при этом все тем же голосом в ночи.

White Heat

Белое каление [141]

1949 — США (114 мин)

 Произв. Warner (Луис Ф. Эделмен)

 Реж. РАУЛЬ УОЛШ

 Сцен. Айвен Гофер и Бен Робертс по одноименному рассказу Вирджинии Келлогг

· Опер. Сид Хикокс

· Муз. Макс Стайнер

· В ролях Джеймс Кэгни (Артур Коди Джарретт), Вирджиния Мэйо (Верна Джарретт), Эдмонд О'Брайен (Хэнк Фэллон / Вик Пардо), Маргарет Уичерли (Мама Джарретт), Стив Кокрэн («Большой Эд» Сомерз), Джон Арчер (Филип Эванз), Уолли Кэсселл (Джованни Валетти по прозвищу Вата), Фред Кларк (перекупщик).

141

В российском прокате также бытует название Белая жара.

Гангстер-психопат Коди Джарретт подвержен острым приступам мигрени и патологически любит мать. Во главе небольшой группы сообщников он организует налет на поезд в Калифорнии. При налете один гангстер попадает под горячую струю пара и уносит за собой в могилу 4 человек. Коди прячет в заброшенном доме сообщников, жену Верну, которую презирает, и мать. Он дожидается грозы, чтобы снова пуститься в путь. Труп ошпаренного бандита позволяет полиции, использующей самые современные методы, напасть на след Коди. Полицейские устанавливают слежку за его матерью; известно, что они с сыном неразлучны. Поначалу Коди ускользает от преследователей, но затем решает сдаться и признаться в преступлении, куда менее серьезном, чем ограбление поезда, и сесть в тюрьму всего на 2 года. Власти притворяются, будто проглотили наживку, однако полицейский Хэнк Фэллон, специалист по таким заданиям, внедрен в исправительное заведение в Иллинойсе, чтобы вытянуть из Коди признание.

Фэллон вписывается в среду заключенных и мало-помалу втирается в доверие к Коди. В столовой Коди узнает о смерти матери; у всех на глазах он впадает в жесточайшую ярость, и на него надевают смирительную рубашку. Чуть позже он совершает побег из тюрьмы вместе с другими заключенными, среди которых и Фэллон. Вернувшись домой, Коди убивает Эда, любовника своей жены, мечтавшего занять его место во главе банды. Верна сказала Коди, что это Эд убил его мать выстрелом в спину, хотя на самом деле убийство совершила она. Банда готовит новый удар: они хотят ворваться на грузовике-цистерне на нефтеперерабатывающий завод и обчистить его сейфы накануне выплаты жалованья рабочим. Фэллон узнает имя наводчика и перекупщика банды, прежде неуловимого для полиции.

Фэллон прикрепляет к днищу грузовика устройство, позволяющее полиции следить за его передвижениями.

Внутри завода, окруженного полицией, гангстер, недавно взятый в банду, узнает Фэллона. Коди пытается обменять его на свою свободу, но Фэллон вырывается у него из рук. Гангстеров одного за другим убивают. Коди поднимается на вершину нефтехранилища. Охваченный дьявольским возбуждением, он дерзит полицейским и обращается к покойной матери со словами, что достиг вершины мира: «top of the world» — это выражение она часто использовала, чтобы настроить его на успех.

 Громкое возвращение гангстерского фильма — впервые после окончания войны. (Этот жанр сильно отличается от другой разновидности детективных фильмов, крайне популярной в те годы, — нуара.) Уолш пересматривает и обновляет жанр, усиливая 3 его характеристики, сложившиеся еще до войны, по никогда прежде не достигавшие таких смелости и накала: жестокость, документальный реализм, невротическое и патологическое поведение главного героя. Именно в 3-м аспекте наблюдается самое зрелищное и личное преображение творчества Уолша. Все героические «ценности» (мужество, выдержка, отвага, власть над женщинами) изменились в отрицательную сторону и приобрели чудовищные черты. Уолш придает этой чудовищности поразительную яркость, мрачную выразительность, которая все же не мешает (и в этом — сила фильма) тому, что персонаж Коди иногда оказывается довольно близок зрителю (см. сцену, где он говорит Фэллону, что после недолгой беседы с матерью — мертвой — ему стало намного легче). Уолш с равной точностью и глубиной описывает Коди в разговорных сценах, показывая его близкие и странные отношения с сообщниками, и в динамичных сценах, где металлические оттенки изображения, молниеносный монтаж, стремительная смена планов и сбивчивый ритм сцен выражают дьявольскую энергию этого человека. В этом отношении финальная сцена, где Коди обращается к матери, стала хрестоматийной для жанра, карьеры Кэгни и стиля Уолша.

Кроме того, Белое каление представляет собой совершенный образец студийного производства в том виде, в котором оно долгое время существовало в Голливуде. Каждый участник работы над фильмом идеально соответствует своему месту на нужном этапе, каждый прекрасно представляет себе конечный результат и средства для его достижения, и все делают один фильм, без каких-либо разногласий и недопонимания. Этот процесс очень подробно описан в предисловии Патрика Макгиллигана к изданию сценария фильма Висконсинским университетом (см. БИБЛИОГРАФИЮ), где автор исследует различные стадии работы над сценарием. За полгода кропотливой работы Айвен Гофф и Бен Робертс значительно переделывают и улучшают первый синопсис Вирджинии Келлогг (сценаристки интересного и сильного фильма Кромвелла В клетке, Caged, 1950). Они сознательно пишут нечто вроде греческой трагедии с комплексом Эдипа и троянским конем, но адаптируют ее под новые времена. Постановку фильма доверяют режиссеру, который на всей студии «Warner» (и во всем голливудском кино) более всех способен подчеркнуть достоинства этой «трагедии». Айвен Гофф называет Уолша «неогранениым алмазом». (Впоследствии он вместе с Беном Робертсом напишет для Уолша Капитана Горацио Хорнблоуэра, Captain Horatio Hornblower*, и Банду ангелов, Band of Angels*.)

Кэгни становится центром вдохновения фильма, поскольку его персонаж — современная версия героев, сыгранных им (часто наперекор себе) до войны (см. Враг общества, The Public Enemy*). Уолш внес очень мало изменений в сценарий, но при помощи Кэгни добавил некоторые жесты, сильно обогатившие образ главного героя. Напр., во время приступа Коди садится на колени матери; выбивает стул из-под Верны, когда та отпускает едкое замечание в адрес матери, пошедшей на рынок за клубникой для любимого сыночка. Невероятная сцена, когда герой Кэгни сходит с ума при вести о смерти матери, едва не была выброшена из сценария из соображений экономии и под давлением Джека Уорнера. Однако Уолш обещал занять в съемках лишь половину предусмотренного числа статистов (300 вместо 600) и закончить съемки до обеда. В самом деле он снял эту сцену за 3 часа одним дублем с использованием нескольких камер.

БИБЛИОГРАФИЯ: сценарий и диалоги опубликованы издательством «The University of Wisconsin Press» (1984). Режиссерский сценарий: большинство изменений, внесенных на съемочной площадке, отмечены в примечаниях. Увлекательное предисловие, как и во всех изданиях в этой серии (Wisconsin / Warner Bros. Screenplay Series). Прототипом матери главного героя для сценаристов Гоффа и Робертса послужила Мамаша Баркер, которой посвятил целый фильм Роджер Кормен (Кровавая мама, Bloody Mama, 1970).