Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара
Шрифт:
Разумеется, объяснение было не совсем корректным, но в сложившейся ситуации мне не удалось придумать ничего другого.
Мальчик крепился изо всех сил, но когда поднял на меня глаза, в них стояли слезы. Он старался сдержать их в моем присутствии, однако горе было слишком велико.
— Самое правильное в таком положении — сделать укол, от которого она просто уснет, и мы будем уверены, что она больше не мучается, — произнес я сочувственно.
Продолжая поглаживать холодную, покрытую липким потом шкуру своей подруги, мальчик уже откровенно плакал.
— Наверное, это правда, раз вы так считаете,
— Что ж, сходи к нему, мне все равно нужно кое-что взять из грузовика, — я уцепился за этот предлог, чтобы на несколько минут оставить их наедине.
На заднем крыльце в обшарпанном кресле сидел старый орел Карни и беззвучно плакал, уставившись в темноту.
— Док, я просил вас приехать, — произнес он прерывающимся голосом, — потому что не мог сам сказать сыну, что его лошадь умрет. Вы гораздо лучше меня знаете, что нужно говорить хорошим людям, когда им предстоит узнать такое. Вы же понимаете, парнишка верит каждому вашему слову.
Я собрался было признаться ему, что каждый раз, когда такое случается, мне всегда не хватает нужных слов и хочется, чтобы кто-то другой сделал это за меня. Но момент был явно неподходящий.
— Думаю, лошадь нужно усыпить. Вы же знаете, что она обречена?
— Да, конечно. Делайте все, что требуется в таких случаях. Утром соседи помогут мне вывезти и похоронить ее, — сказал он горестно.
— Ладно, поговорим позже, — ответил я, направляясь к машине, и вдруг услышал за спиной сдавленный смешок Карни.
— Док, в этом своем костюме для танцев вы похожи на придурковатого пингвина.
— Правда? В таком случае нужно принять меры, пока не перемазался скипидаром.
— Да уж, наверное. А то нам достанется от вашей жены. Натянув комбинезон поверх пингвиньего костюма, я набрал в шприц смертоносную жидкость. Вернер Фред наблюдал за мной не без интереса и даже вызвался помочь, когда я вводил препарат Дикси в вену. Уже через три минуты она перестала дышать, и ее сердце остановилось. Еще через пару минут мальчик первым нарушил молчание.
— Док, спасибо вам за все, хорошо, что теперь она не мучается. Но я всегда буду благодарить судьбу за то, что она прожила здесь, на нашей ферме, столько, сколько ей было отпущено. Я проскакал на ней не одну тысячу миль.
Понятно, что этим их отношения не ограничивались, мальчика и лошадь связывала самая тесная дружба.
В ту ночь, возвращаясь домой, я размышлял об ответственности, которую ветеринар вынужден брать на себя, сталкиваясь с безнадежными случаями. Много раз мне приходилось убеждаться, что моя профессия важна не только для животных, но и для людей. Именно то, насколько ветеринару удается ладить с людьми, определяет успешность его практики. Нередко доброе слово и моральная поддержка значат не меньше — если не больше, — чем умение поставить диагноз и вылечить животное. Впоследствии, особенно когда телефонный звонок раздавался в полночь или под утро, я напоминал себе об этом.
Вернувшись в танцзал, я застал оргкомитет за уборкой. Столы и стулья уже составили в угол, а те, что брали напрокат, только что погрузили в машины, чтобы вернуть их в церковь и школу. Я схватил швабру и присоединился к команде уборщиков.
— В этом углу пахнет шампанским, —
— Почему-то я не чувствую ничего, кроме запаха скипидара. Похоже, какой-то идиот опрокинул в кладовой целую бутыль, — ответил мужчина, трудившийся рядом со мной.
— Вполне может быть. Пожалуй, нужно проверить…
Глава 14
Однажды холодным январским утром я направлялся на ферму Бобби Фаулера, расположенную на юге Чоктау, — в тот день это был второй вызов. С правой стороны шоссе я заметил маленький, огороженный колючей проволокой корраль с непременным полутораметровым столбом. В загоне находилось около двадцати коров херфордской породы.
— Ну, здесь я не задержусь, — решил я про себя, — тут работы не больше, чем на час. Однако нигде не было видно автомобиля, который должен был свидетельствовать о присутствии хозяев.
— Наверное, они в доме, — предположил я.
С другой стороны шоссе стоял старый, но хорошо сохранившийся дом под двускатной крышей. Только вот люди, живущие в таком замечательном доме, почему-то не оборудовали более достойного жилища для своих коров. Я свернул на подъездную аллею, но и там автомобиля не обнаружил. Зато навстречу мне с крыльца практически скатился грузный мужчина лет сорока и, чуть постояв, чтобы прийти в себя, двинулся к моему грузовику. Ноги плохо его держали, он шел, пошатываясь и спотыкаясь, то по тропинке, то по газону, засеянному серой бермудской травой. Посмотрев внимательнее, я понял, что этот здоровяк не такой уж и толстый. Просто он натянул на себя невероятное количество курток и стал похож на колобок. В левой руке мужчина держал большую прозрачную бутылку из-под кока-колы, в которой плескалась мутноватая жидкость — самогон. Это означало, что меня ждут серьезные проблемы: работать с крупным скотом в обществе пьяного помощника — рискованное предприятие.
Пока я придавался своим невеселым мыслям, подошел Бобби. Он привалился к грузовику и сунул бутылку в открытое окно, плеснув его содержимым на мою одежду и сиденье. Помню, внутри бутылки я увидел мертвецки пьяного, а может быть, мертвого паука, совершавшего или уже завершившего последнее в своей жизни плавание.
— Выпьем! — предложил Бобби, с трудом выговорив это слово.
Всунув голову в кабину, он почти вплотную наклонился к моему лицу, одновременно пытаясь сфокусировать взгляд на неведомом объекте где-то в левом углу лобового стекла. Я прожил в округе Чоктау достаточно долго, знал местную «шкалу градусов» и поэтому смог быстро произвести расчеты: по всему получалось, что мой собеседник припал к кувшину часа полтора назад, то есть около девяти утра, а это, согласитесь, рановато. Нужно было поторапливаться, пока он не сломался окончательно.
— Нет, сэр, не стоит. По-моему, сегодня утром я подхватил небольшую простуду.
— Эта штука живо поставит вас на ноги. Выпейте скорее! Испарения от Фаулера и его кувшина били мне прямо в нос, я понимал, что он не отстанет, пришлось уступить.
— Ладно, Бобби, но дайте мне хотя бы выйти из грузовика.
Он начал вытаскивать голову из окна и стукнулся затылком.
— Вы готовы брать пробы у стада? — спросил я, принимая бутыль и вытирая горлышко рукавом своей фланелевой рубашки.