Айрин, графиня из Бездны
Шрифт:
Город удивил её. Впечатление было бы сильнее, если бы не радость от встречи с матерью и грусть от расставания с отцом. Когда они проезжали по улицам, казалось, что они едут по дну оврага. Дома, огромные как холмы. Толпы людей, слитых в единую массу. Тысячи звуков, запахов, механизмов. Гленн говорил что Плесиль — это небольшой город, но Айрин он казался бескрайним. Из окна она видела улицу напротив, и в какое здание ни ткни — каждое отличалось от другого.
— Это что такое?
Лин смотрела на копьё и дротики, заботливо укутанные в мягкую кожу. Дротики были особой гордостью Айрин, отец недавно подарил ей новые, увеличенные,
— Ты что думаешь, в городе тебе это понадобится?
Айрин молчала, не зная, что ответить. Мать смотрела на нее, и вдруг всплеснула руками.
— Ты посмотри, как ты одета!
Айрин оглядела себя, не понимая, в чём дело. На ней была та же одежда, в которой они выехали из дома, и Айрин нигде её не запачкала. Лин подошла к дочери и внимательно её разглядывала.
— Надо же. А ведь дома мы никогда и не обращали внимания. Ладно. Завтра же тебя отведу к портному, и оденем тебя в новое платье. А сейчас — пошли на ужин.
Ужинали они в этом же здании, на первом этаже. Комната, показавшаяся Айрин больше их двора, была забита столами и людьми, облепившими эти столы. Люди ели, говорили, смеялись, ссорились, и Айрин в этой суматохе вдруг почувствовала тоску и усталость. Слишком много всего сегодня произошло. Лин усадила дочь за свободное место и вскоре вернулась, неся в руках поднос с тарелками, стаканами и хлебом.
Еда Айрин не понравилась совершенно. Дома почти каждый день они ели мясо. Даже когда Лин уехала в город, Гленн, засучив рукава, старался готовить не хуже, чем жена.
Сейчас же в её тарелке лежал комок безвкусной каши. Айрин была достаточно голодна, чтобы съесть это, но удовольствия не почувствовала.
— Мам, а почему ты не готовишь здесь еду? — ковыряя ложкой в остатках, спросила девочка — У тебя она в десять раз лучше!
— Мы сами не готовим еду — вздохнула Лин — Нам негде и некогда. Это специальная столовая, здесь специальные люди кормят рабочих, а барон им за это платит.
— Понятно.
— Не расстраивайся — улыбнулась Линария — Тут есть всё. Даже магазин со сладостями. Так что купим тебе нормальной еды. Ты такую даже дома не ела.
— Хорошо — повеселела Аури и быстро доела свою порцию, после чего чуть не уснула прямо за столом. Девочка смутно запомнила, как она добралась до кровати. Её уложили на верхнюю. Уже засыпая, Айрин подскочила и замерла, пораженная внезапным озарением.
— Что случилось — с тревогой спросила Лин, подходя к дочери.
— Ничего — Айрин прикусила губу, чтобы сдержать дрожь в голосе — Просто во сне почудилось.
Она вспомнила, как поставила трех своих друзей на кухонный стол, чтобы они не мешали собираться, и там они и остались. И всё время, пока Аури не провалилась в сон, у неё перед глазами стояли Фуф, Буул и Сир Римус, одиноко сидящие посреди темного Леса.
На следующий день, позавтракав, Лин отвела дочь к швеям. Те померили девочку, покрутили её, задали вопросы и отпустили, сказав явиться вечером. После чего Лин ушла на работу, строго-настрого наказав дочери не уходить далеко от фабрики.
Оставшись одна, первым делом Айрин направилась в странную комнату в конце коридора, двери в которую закрывали шторы. Оттуда доносились странные звуки и непонятные запахи. Открывая дверь, Айрин готовилась увидеть необычных зверей или чудные механизмы. Но там её ждало ещё большее потрясение.
— Ой, мамочки — не удержалась Аури и тут же прикрыла рот рукой. Внутри лежал крохотный человечек, забавно размахивающий руками. Девочка испытала такую нежность, что испугалась сама. И всё время, что Айрин там стояла, она боролась с желанием взять ребенка на руки. Маленькие, чистые, совершено беспомощные — и такие забавные!
Поблагодарив женщин, она отправилась на улицу. Но перед этим пару минут набиралась смелости, чтобы заговорить с существом из кабинки.
— Здравствуйте — дрогнувшим голосом сказала Айрин, подходя к окошку. Старуха внутри приподнялась, разглядывая девочку.
— Я дочь Линарии Роу.
— А, этой — старуха опустилась обратно на стул — Ну, здравствуй. Жить тут будешь?
— Да.
— Ясно. Скажи, а это ведь твой отец тут вчера ходил, да?
— Да.
— Хорош — старуха облизала свои толстые дряблые губы — Повезло ей, мамке твоей. Слыхала, он стрыгу убил?
— Да.
— А ты не больно-то разговорчивая, а? — старухе подозрительно сощурилась — Что, нос воротишь?
— Нет — ответила Айрин — просто я жила в Лесу, и ещё не знаю, как правильно себя вести. Так мама говорит.
— В лесу? — старуха снова привстала с кресла — Это в котором? Это в Бездне, чтоль?
— Бездна от нас была далеко.
— Дела — протянула старуха — А ведь я помню, мамка твоя так и говорила поначалу. А потом перестала. И как оно там, в Лесу?
Айрин пожала плечами.
— Живется.
Старуха опять опустила сна кресло и задумчиво почесала голову.
— Дела — снова протянула она — Значит, говоришь, не знаешь, как себя вести?
Айрин закивала головой.
— Ну ты заходи, если что. Я тут всегда сижу. Эти — старуха кивнула в сторону двора — меня зовут тетушкой Сильвой, значит, и ты так называй. Послушаешь тетушкины истории — улыбнулась старуха — Поучишься манерам.
— Спасибо — Айрин кивнула, повернулась и пошла к выходу. Перед самой дверью она глубоко вздохнула, потянула за ручки и с самым решительным видом вышла на улицу.
Впоследствии Айрин не могла вспомнить свой первый выход в город. Для неё все они слились в один поток впечатлений. Ей всё казалось невероятным. Множество домов. Множество людей. Их походка, их поведение, их громкий говор, смех, ругань. Девочка буквально впитывала в себя эти ощущения.
Лишь к концу месяца она освоилась настолько, что посмела отойти от фабрики и потерять её из виду. И с каждой новой улицей город казался все более непостижимым. Айрин терялась от обилия и разнообразия. Дома здесь были не просто огромные, они были разные. Однажды Айрин увидела, как в окнах одного из особняков стояли и смеялись совершенно голые женщины. А возле другого дежурили вооруженные и бдительные солдаты. А были дома, возле которых толпились сотни людей. И дома, мимо которых все спешили пробежать. И ещё, и ещё, и ещё дома! Вечером, перед сном, Аури задавала матери тысячи вопросов, на которые та давала слишком мало ответов. Линария и сама понимала, что нужно готовить и учить дочь жизни в городе, но сил уже не хватало.