Айсберг в джакузи
Шрифт:
— Отпусти девушку, она иностранка, выкуп за нее внести некому, и вообще, она здесь ни при чем, — попросил Эрвин.
— Чтобы она сообщила куда следует? Ну уж нет! Мне еще не заплатили, так что пусть шагает вместе с вами. А выкуп за нее внесешь сам, или, думаешь, я идиот и ничего не вижу?
Аня, Эрвин и «медведь» двинулись туда, куда их гнал Чарльз.
— Ведет в свою хибару, — прошептал Марат.
— Заткнись! Уроды! Я всю жизнь жил справедливо и от других требую того же. Проиграл в карты — плати. И нечего из себя клоуна корчить!
— Но
— Заткнись! Прочисти уши! Виноват — плати и не пей столько, что ничего не помнишь!
— Да мы вместе пили!
— Заткнись! Любой порок должен быть наказан!
— Тоже мне — Робин Гуд! — фыркнула Аня, которая потеряла страх от переизбытка отрицательных эпизодов в ее жизни в последнее время.
— Шалава! Жулики! Хороши друзья! Вместо того чтобы внести за этого дегенерата деньги, шатаются по лесу в полной праздности! За идиота меня держите? Ничего не выйдет! Сами себя и наказали! Не только вам, богатеньким, мешочкам с деньгами, пить свое вино со своих виноградников. Я всю жизнь работаю на земле, в этом чертовом лесу, и тоже заслуживаю стать собственником своего участка. И вы, трусы, мне это обеспечите!
— Он свихнулся на почве пьянки, — решила Анна. — Что он пил в последний раз?
— Вы будете смеяться, но мы с ним нагружались вином… Ламаров, — тяжело вздохнул «медведь».
— На чем вы его делаете? — спросила у широкой, потной спины Эрвина Анна. — «Виноград — сок земли, вобравший в себя энергию солнца!» — передразнила она его. — Чем травите паразитов?
— Купоросом, — ответил Эрвин.
— Вот и перестарались! Винные деревни у них и праздники молодого вина полгода, а оставшиеся полгода — старого вина! Допились! Вон как у человека голову снесло!
— Долго будете бубнить? Или прострелить вам что-нибудь, чтобы заткнулись? — подал голос лесник.
— Интересно, а нас в чьи шкуры он нарядит? — тихо проговорил Эрвин.
Поднявшись вверх по горе, они оказались в лесу перед небольшим невзрачным домиком с окнами в одну сторону и небольшой открытой террасой. Этот дом отличался от всех остальных сельских домов, что видела здесь Аня, тем, что не был украшен цветами. Это выглядело по крайней мере странно, а то и мрачновато.
— Вот и мое гнездышко, птички! И никто отсюда не вылетит без моего разрешения.
Действовал Чарльз профессионально, несмотря на свою одержимость. Он не дал ни малейшего шанса никому из пленников приблизиться к нему и вступить в бой. Зато сделал пару выстрелов, чтобы люди прочувствовали, что он не шутит. Поэтому, когда Чарльз приказал поднять крышку люка от подвала, вырытого в земле, и быстренько спрыгнуть туда без помощи лестницы, все ему повиновались. Мало того, не пришлось даже повторять. Когда за ними закрылась крышка, на мгновение показалось, что они в полной темноте, но потом стало понятно, что в прохладный подвал проникает рассеянный свет.
— Укрепил,
Аня же склонилась над неудачно приземлившимся раненым Эрвином, на мгновение даже потерявшим сознание.
— Как он? — поинтересовался Марат.
— Дышит, может, ему еще и повезет, сразу отмучается, — пессимистично ответила Анна.
— Со мной все в порядке, — подал голос Эрвин, — но чувствую себя кроликом в клетке, никчемным и неспособным защитить свою девушку.
— И животное, то есть меня, — добавил Марат, стараясь разрядить обстановку.
«Вот так всегда, — между тем подумала Анна, — маньяк напал на меня, когда я была в окружении двух мужчин. Только один из них серьезно ранен, а другой вообще наряжен как на детский утренник и весь чешется от клея. Вот, спрашивается, на кого я должна рассчитывать? Конечно, только на себя!»
— Он вооружен и опасен, как банально это ни звучит, поэтому в случившемся никто не виноват. Твою силу, Эрвин, я уже успела оценить, не переживай, — ответила Аня, чихая от облачка пыли, поднятого при падении их тел вниз. — Ты отсюда сбежал в прошлый раз? — обратилась она к Марату.
— Нет, я сбежал из дома, разогнул решетку на окне ножкой от табуретки. Вообще мне, ребята, что-то хреново, — только и успел проговорить Марат и затих.
Аня с Эрвином мгновенно сообразили, что с ним что-то не так, и кинулись к нему.
— Марат! Марат! Что с тобой?! Ответь! Маратик!
Ответом им была тишина, и «медведь» лежал мертвым неподвижным грузом.
— Эрвин, сделай что-нибудь! — взмолилась Аня.
— У него тепловой удар, нужен доступ воздуха и вода, иначе он умрет, — ответил Эрвин, прилагая все усилия, чтобы стащить с Марата голову медведя.
— Ничего не получается! Аня, поищи чего-нибудь, иначе он точно умрет.
— Сейчас. — Анна, по-настоящему запаниковав, поползла по земляному полу, ощупывая его дрожащими руками. Вскоре Эрвину были предложены на выбор острый камень, выпавший из стены дома, кусок какой-то железной цепи, по виду якорной, глиняный черепок, крошащийся при легком прикосновении к нему, и еще пара абсолютно ненужных обрывков веревки, на которых даже повеситься было нельзя.
Эрвин сидел на медведе и пыхтел. Со стороны можно было подумать, что это бесстрашный охотник, поразивший зверя, а теперь пытающийся снять с него шкуру.
— Черт! Ничего не получается! — чертыхался Эрвин, используя все, что дала ему Анна.
Ценой нечеловеческих усилий ему удалось разодрать шкуру где-то в области шеи и рывком сорвать голову медведя с потерявшего сознание Марата.
— Есть! Боже, Анна, он весь мокрый! У него обезвоживание, нужно срочно питье!
— Где я его возьму? Я и сама бы не отказалась от воды, — ответила Аня.
— Марат, очнись! — тряс его Эрвин.
Он пошлепал актера по щекам и пощупал пульс на шее.