Айтиот

Каляева Яна

— Превосходно! — я широко улыбнулся. — Давайте же обсудим стратегию кампании, выберем площадки…

На самом деле, конечно, такие рекрутинговые кампании велись по одному шаблону, запускаемому в два клика. Но чтобы потрафить чувству собственной важности клиента, с ним на серьезных щах обсуждали целевую аудиторию, конверсии, таргетинг — короче, закидывали умными словами, которых он не понимал. И тем создавали ощущение, что новейшие технологии откроют его бизнесу волшебные перспективы. Это чувство и было по существу главным нашим товаром, потому часовая беседа входила в пакет

услуг.

* * *

Антонина Марковна любезно проводила нас к выходу. Пока мы ждали лифта, донеслась новая порция воплей: кто-то из сотрудников осмелился ходить по офису. Людям, взявшим свою жизнь в собственные руки, не разрешалось здесь в рабочее время вставать со стула.

— Ужас какой! — Оля передернула плечами, заходя в лифт. — Как они это только терпят?

— А куда деваться без образования и опыта? — криво усмехнулся я. — Только в такие вот шараги на холодные звонки…

— Какая вообще польза от таких сотрудников? Продажи — это же искусство… Что могут продать забитые люди? Чем эта контора вообще торгует?

— Сырьем вроде, для косметической промышленности. Старый добрый китайский прием: название фирмы отличается от известного бренда на одну букву. Зато дешево… ну или дорого, если с хорошим откатом. Если горе-продажник за месяц найдет хоть одного клиента, уже принесет прибыль.

— Теперь только в Европе косметику буду заказывать, — поморщилась Оля. — Но почему они не жалуются в трудовую инспекцию, раз оформлены в штат?

— Пожалуются — останутся с символической белой зарплатой. Все по закону, трудовая возразить не сможет.

— Почему люди идут на такие условия?

— На серую зарплату-то? Как правило из-за кредитов, если их уже взыскивают по исполнительному листу.

Мы вышли на улицу. Оля закурила, стряхивая пепел в высокую блестящую урну.

— Ну все равно… чего она орет на них так, эта Антонина? Ей лечиться надо…

— Ей-то, может, и надо. Но вообще это работающая методика. Побольше агрессии, придирок по мелочам, непредсказуемого изменения правил… Забитые измотанные люди меньше думают о смене работы или там, не дай бог, о своих правах. Доползти бы до дивана вечером — и ничего больше не нужно… Думаю, она еще и звонит им в любое время — ночью, в отпуске, когда угодно. Не позволяет расслабиться и задуматься, что же они делают со своими жизнями.

Оля уставилась на меня взглядом Будды, впервые увидевшего болезнь, старость и смерть.

— И в эдакое-то рабство мы станем вербовать людей?

— А что поделать… — я пожал плечами. — Кому-то и такая работа — хоть какой, а шанс на выживание.

Оля вдавила окурок в урну так, что на блестящей поверхности остался густой черный след.

Глава 7…и другие звери

Апрель 2019 года

— Я свинину не стала запекать, — сказала мама. — Салатик настругала, с фасолью и куриной грудкой, котлеток вот навертела из индейки. А то что-то ты, Олежек, пузо отрастил. Совсем себя запустил!

— Физкультурой надо заниматься, —

подхватил отец. — А то мышц, кроме пивной, и не будет вовсе! Ты в фитнес-то свой ходишь, или как обычно, «с понедельника возьмусь»?

Так в нашей семье выглядит поддержка — по крайней мере, в мой адрес.

Мама накрывала на стол. К шкафам она даже не оборачивалась, протягивала руку не глядя и безошибочно находила именно то, что искала. На этой десятиметровой кухне много лет все хранилось на одних и тех же местах. Сколько я ни предлагал родителям сделать ремонт, купить новую мебель — отказывались. Привыкли. Только когда сдох наконец древний ламповый телевизор, разрешили купить им плазму и ворчали теперь, что картинка слишком яркая и пульт неудобный.

— А я матрасы обновил во всех младших и средних группах, — рассказывал отец. Он работал завхозом в детском саду. — Ортопедические выбил! Нам сперва ужас какой-то пытались впарить: пружины чуть не лезут наружу, чехлы на каркасах болтаются. Я на уши встал, на запросы и жалобы полпачки бумаги извел, но хорошие матрасы добыл для малышей. Теперь площадки меняем на новые, с резиновым покрытием… А у тебя на работе как?

Я пожал плечами:

— Да нормально…

Отец продолжал смотреть на меня вопросительно. Я мог бы похвастать долей кликов на рекламу или ценой перехода, но объяснять всю эту адову кухню не хотелось, да и вряд ли отцу в самом деле интересно. Это вообще мало кому интересно.

— Вот квартал сейчас хорошо закрываем, на пятнадцать процентов прибыль выросла…

Отец ничего не сказал, но во взгляде его явственно читалось разочарование и что-то вроде жалости. Ничего, я привык.

Я был ранним ребенком, студенческим. На свадебных фотографиях мама улыбается чуть растерянно, пышное платье не скрывает огромный живот. Рос я тихим самостоятельным мальчиком с ключом на шее: сам приходил из школы, разогревал обед, мыл посуду и помногу читал — словом, не мешал родителям догуливать молодость. Привычкой все просчитывать, планировать и полагаться на себя обзавелся в детстве, и она потом здорово помогла мне в работе.

— Твое-то как здоровье, пап? — спросил я, прожевав пресную котлету. — Что врач про сердце говорит?

— А то сам не знаешь, что эти врачи всегда говорят! Здоровое питание, отдых, прогулки на свежем воздухе… Да какие мне прогулки, с работы разве что да на работу. До дивана дополз — и вот оно счастье!

— Так поезжайте уже наконец в санаторий! — оживился я. — Сколько я вам говорил! Хотите в Испанию, хотите в Сочи… да куда угодно. Мам, и для твоего артрита хорошо будет. Давайте прямо сейчас путевки выберем.

— Ну, я не знаю, — мама аккуратно отрезала кусочек котлетки. — Отпуск в августе только…

— За свой счет возьмите. По состоянию здоровья. Деньги не проблема, мам…

— Ты начальницу мою не знаешь. И перед плановым-то отпуском всю душу вынет: то пущу, то не пущу… У нее в поликлинику отпроситься — только через скандал. А ты говоришь, внеочередной отпуск, да за свой счет…

— Мама, да бросай ты эту свою библиотеку! Говорю же, деньги — не проблема. Можно хоть завтра подать заявление…